Айзек Азимов - Земля Ханаанская. Родина иудаизма и христианства

Карфагеняне не верили своим глазам. До сих пор их мирному и безмятежному городу никто не угрожал, и их загородные виллы и фруктовые сады дремали в вечном спокойствии — до сих пор. Им ничего не оставалось, как предположить, что карфагенская армия на Сицилии уничтожена, ибо чем еще можно было объяснить присутствие греческих войск в Африке.

Карфагеняне спешно направили гонцов на Си­цилию выяснить, что произошло, и вернуть всех, кому удалось выжить. Тем временем они с тру­дом наскребли подобие войска из всякого сброда и послали его против Агафокла. Оно было с лег­костью уничтожено хорошо обученной греческой пехотой, но город тем временем приготовился к тому, чтобы сдержать осаду, по крайней мере, до возвращения карфагенской армии. Как только та подошла, греческая армия в Африке была окон­чательно разгромлена. Однако Агафокл задолго до этого построил себе корабли и вернулся в Си­ракузы, с которых уже сняли осаду, и его встре­тили там как героя. К 306 г. до н. э. карфагеняне решили подписать договор, ограничивающий их владения на Сицилии тем, что они имели во времена Дионисия и Тимолеона. Дерзкая авантюра Агафокла себя оправдала. В оставшиеся двадцать лет жизни Агафокл укрепил свою власть на Си­цилии и в соседних регионах Италии. Сиракузы процветали, и для всего мира это было возвратом времен Дионисия, за исключением того, что Ага­фокл, будучи точно таким же тираном, обладал большим обаянием.

В 289 г. до н. э. Агафокл умирает, и снова наступает период неразберихи и анархии. Некие итальянские наемники, которых Агафокл держал в качестве охраны, захватили город Мессану в соседнем с Италией районе Сицилии. Они назы­вали себя мамертинцами (сыны Марса) и своими набегами сделали невыносимой жизнь окружающих областей. И карфагеняне опять спокойно ждали своего часа.

Между тем на западе возник новый фактор не­стабильности. В Центральной Италии на реке Тибр стоял город, именуемый Римом. Легенда гласит, что он был основан четыре с половиной столетия назад в 753 г. до н. э., но до эпохи Александра Ве­ликого греческий мир ничего о нем не знал.

Однако во времена Александра римляне затея­ли войны против другого народа Центральной Ита­лии — самнитов — и одержали победу. К 290 г. до н. э. , как раз в тот момент, когда подходила к концу удивительная карьера Агафокла, вся Цент­ральная Италия принадлежала Риму.

Кроме того, в Риме разработали чрезвычайно гибкую систему управления и благодаря ей эф­фективно сотрудничали со всеми союзниками и колониями, обеспечивая им экономическое про­цветание, что снижало вероятность мятежей. Ред­ко кому удавалось склонить к восстанию какой- либо город, находившийся под влиянием Рима. Все это плюс хорошо обученная армия, умевшая быстро приспосабливаться к меняющейся обста­новке, сделали римлян самой неуязвимой силой этого времени.

Первыми в греческом мире оценили роль нового феномена на исторической сцене греческие города, рассеянные по побережью Южной Ита­лии. Главным из них был Тарас, более известный нам по римскому названию как Таранто.

Этот город быстро понял, что перед ним не обычное «варварское» государство и перед Римом ему не устоять. Видимо, Таранто почувствовал, что надо просить помощи со стороны. То было время, когда македонские полководцы, усовер­шенствовавшие военную науку и применявшие в боевых действиях фаланги и слонов, правили Востоком. Ближе всех находился Пирр, власти­тель Эпира, области на северо-западе Греции, как раз через пролив от итальянского «сапога». К нему и обратился за помощью город Таранто в 281 г. до н. э.

Пирр, лихой авантюрист, с радостью согласил­ся и пришел в Италию с 25 тысячами воинов и слонами. Дважды, в 280-м и в 279 гг. до н. э., Пирр сходился с римлянами. Дважды его слоны оказывались на пути римских воинов, и дважды фалангам удалось одной лишь силой пробиться вперед. Дважды римлян заставляли бежать с поля битвы, но, только понеся большие потери, Пирр осознал, что, если войну не закончить быс­тро, он останется без армии. (Отсюда пошло вы­ражение «пиррова победа».) Но римляне не согласились бы на мир, пока хоть один воин Пир­ра остается на территории Италии. Пирр, устав от войны с Римом, охотно ответил на призыв о помощи, пришедший с Сицилии.

Сиракузы и другие греческие города находи­лись в замешательстве из-за мамертинцев, а Кар­фаген, как всегда извлекавший выгоду из непри­ятностей греков, продвинулся на восток и снова осадил Сиракузы Пирр высадился на восточном берегу Сицилии, подошел к Сиракузам и с лег­костью снял осаду карфагенян.

Настал черед первой и единственной в истории войны между Карфагеном и Македонией. В ка­ком-то смысле это был второй раунд борьбы Ха­наана против Македонии, если первым считать осаду Тира войсками Александра. На суше Пирр не встретил никакого сопротивления, так как кар­фагеняне это не римляне. Пирр прошел на запад до самого Лилибаума, и к 277 г. до н. э. в руках Карфагена остался этот единственный самый за­падный форт.

Но Лилибаум оказался таким же неприступ­ным, как и Тир, до тех пор пока Пирр по приме­ру Александра не заполучил контроль над морем. Пирру пришло в голову, что, имея корабли, он сможет повторить трюк Агафокла и высадиться на африканский берег, причем с более сильной армией. Где взять корабли? Они были у сицилий­ских городов, но те устали от бесконечных тре­бований Пирра, им было вполне достаточно того, что прогнали карфагенян. Они отказали Пирру в дальнейшей помощи, и он покинул Сицилию, произнеся со значением (согласно некоторым до­кументам): «Какое поле битвы я оставляю рим­лянам и карфагенянам!» Пирр вернулся в Юж­ную Италию, где в нем очень нуждались. В его отсутствие римляне опять хлынули на юг, и Та­ранто вовсю взывал о помощи.

В 275 г. до н. э. Пирр сразился с римлянами в последний раз. Но теперь римляне придумали способы борьбы со слонами и фалангами. Изму­ченные Пирровы фаланги с трудом сдерживали беспощадных римских легионеров, и македонский полководец наконец устал. Он возвратился в Грецию. Его уход окончательно решил судьбу гречес­ких городов в Италии. К 270 г. до н. э. вся Юж­ная Италия контролировалась Римом.

Оставалась, однако, Сицилия. Для нее пробле­мой по-прежнему были мамертинцы. Один моло­дой человек по имени Гиерон, безупречно сражав­шийся при Пирре против карфагенян, был поставлен во главе сиракузских войск. В 270 г. до н. э. он разгромил мамертинцев при Сентурипе примерно в 60 милях к юго-западу от Мессаны, а затем при Милах, в 20 милях западнее это­го города.

Мамертинцы бежали к Мессане, и Гиерон мог бы захватить и ее, но дело в том, что к ослаблен­ным Сиракузам, как всегда, двинулись карфаге­няне. Гиерону пришлось вернуться в Сиракузы, чтобы остановить их. Благодарные жители Сира­куз сделали его своим царем, и он правил как Гиерон II (так как первый Гиерон правил этим городом вскоре после битвы при Гимере, двумя веками ранее).