Ф. Л. Вудворд - Слова Будды

Пусть не опасается махараджа! Пусть не страшится великий царь! Я не обманываю великого царя, не шучу с ним; и не собираюсь я передать махараджу в руки его врагов. Да шествует вперед великий царь! Прямо вперед, великий царь! Видит ли великий царь, как горят светильники там, под крышей?"

Тогда махараджа поехал верхом вперед, пока позволяла дорога; затем он подошел к укрытию пешком. Затем он спросил у Дживаки: "Где же находится Возвышенный, о мастер Дживака?"

"Вон Возвышенный, о махараджа! Посмотрите, махараджа, вон сидит Возвышенный у самого среднего столба, обратившись лицом к востоку, окруженный нищенствующими!"

Тогда царь Магадхи Аджатасатту подошел ближе к Возвышенному и стал в стороне. Стоя так, он смотрел во все глаза на общину, сидевшую в совершенном молчании, спокойную, как пруд с прозрачной, чистой водой.

Затем воскликнул он: "О да будет мой сын, царевич Удайи, Счастливый Юноша, благословен тем же миром и спокойствием, каким ныне благословенна эта община нищенствующих!"» [31]

Однажды Возвышенный пребывал в Саватхи, в восточном парке, в высоком доме матери Мигары. И вот в этот раз Возвышенный сидел, окруженный сангхой; был последний день недели. Тогда Возвышенный, осмотрев сангху и всех бхикку, сидевших в совершенном безмолвии, так обратился к ним:

«О бхикку, эта наша община утверждена в реальности, в наивысшей чистоте; и в ней отброшена всякая праздная болтовня. Такой сангхе, как наша, такой общине, как наша, о бхикку, трудно удержаться во всем этом мире.

Такая сангха, такая община, как эта, достойна почестей, достойна почитания, достойна даров, достойна воздетых вверх рук, как знака поклонения; это – поле непревзойденной заслуги во всем мире.

Даже небольшой дар такой сангхе, такой общине, будет велик, а большой дар – еще более велик.

Чтобы увидеть такую сангху, такую общину, как эта, о бхикку, вполне можно было бы пуститься в путь за много йоджан с кожаным заплечным мешком, в котором носят пищу.

Такова, о бхикку, эта сангха нищенствующих».

(Далее Учитель продолжает разговор о том, как эта община заключает в себе все степени великих людей, некоторые из которых достигли мира дэвов, некоторые – мира Брахмы, некоторые – состояния невозмутимости, а некоторые – совершенства ниббаны.)

Так я слышал. В одном случае Возвышенный находился вблизи Саватхи, в роще Джета, в парке, подаренном Анатхапиндикой.

Тогда досточтимый Могальяяна Великий обратился к бхикку:

«Друзья и братья!»

«Да, друг!» – ответили эти бхикку Могальяяне Великому.

Затем сказал досточтимый Могальяяна Великий: «Вот, друзья, когда я был отшельником и жил в полном уединении, пришла мне случайно на ум такая мысль: "Благородное молчание!.. Говорят о благородном молчании... А что же означает это благородное молчание?"

Тогда, друзья, подумал я так: вот при нем некий бхикку, благодаря подавлению случайных мыслей и исследованию, вступил во вторую джхану и пребывает в ней, в состоянии внутреннего спокойствия сердца, сосредоточенности на объекте, свободный от случайных мыслей и исследований, в состоянии энтузиазма и легкости, достигаемом душевным равновесием. Это и называется благородным молчанием.

И вот я, друзья, подавив случайные мысли и исследования, вступил во вторую джхану и пребывал в ней... в состоянии энтузиазма и легкости; и когда я пребывал в этом состоянии, о друзья, мне на ум приходили образы, создания ума, сопровождаемые случайными мыслями.

Тогда, о друзья, Возвышенный своей чудесной силой пришел ко мне и сказал: "Могальяяна, Могальяяна, не покидай благородного молчания! Укрепи твой ум в благородном молчании! В благородном молчании сделай свой ум единственным судьей! В благородном молчании уравновесь свой ум!"»

(«Самъютта-никая» II, 273)

Как-то раз многие бхикку собрались в обители брахмана Раммаки и были заняты благочестивой беседой.

Тогда Возвышенный стал в портике за дверью, ожидая, когда беседа подойдет к концу. Затем, увидев что она закончилась, Возвышенный кашлянул и стукнул щеколдой. Эти бхикку отворили дверь Возвышенному.

Тогда Возвышенный вошел в обитель брахмана Раммаки и сел на приготовленном для него месте. Усевшись, он так обратился к бхикку:

– Что это было, о бхикку, о чем вы говорили, собравшись здесь, каков был предмет только что прерванной беседы?

– Это о Возвышенном беседовали мы, господин, и как раз прекратили разговор, когда пришел Возвышенный.

– Хорошо сказано, бхикку! Подходящее для вас занятие, бхикку, как членов высших каст, ушедших из дома в силу веры, чтобы жить бездомной жизнью, вот так собираться и заниматься благочестивой беседой. Встречаясь, о бхикку, вы должны делать одно из двух: или вести благочестивую беседу, или хранить благородное молчание.

(«Маджджхима-никая» I, 161

ср. «Удана», стр. 11)

И вот досточтимый Тисса, племянник отца Возвышенного, явился перед Возвышенным, приветствовал его и сел около него, печальный, мрачный, проливающий потоки слез.

Тогда Возвышенный так обратился к досточтимому Тиссе: «Что случилось, Тисса? Почему ты сидишь здесь, печальный и мрачный, проливая потоки слез?»

– Господин, это потому, что бхикку единодушно смеются надо мною и дразнят меня.

– Тогда, Тисса, это потому, что ты сам не способен сдерживать свой язык и злословишь остальных. И вот, Тисса, не подобает тебе, человеку высшей касты, оставившему дом и ушедшему для бездомной жизни, иметь острый язык и не выносить языка других. Кто подобно тебе имеет острый язык, должен также терпеть язык других людей.

Так говорил Возвышенный. Когда Благотворитель сказал это, он прибавил далее:

(«Самъютта-никая» II, 280)

(Бхикку Пхаггуна был оскорблен другими. Возвышенный сказал:)

«Поэтому, Пхаггуна, если кто-то оскорбит тебя в лицо... если ударит кулаком или швырнет в тебя ком земли, или ударит палкой или нанесет удар мечом, – тебе следует все же отбросить все мирские соображения и таким образом воспитывать себя: "Мое сердце должно оставаться неколебимым; я не произнесу ни одного злого слова; я буду пребывать в сочувствии к благу другого, в доброте сердца, не проявляя негодования". Так надобно тебе воспитывать себя, Пхаггуна».

(«Маджджхима-никая» I, 124)