Святитель Григорий Палама - Избранные творения

15. Я же ответил ему: «Турки признают Христа Словом Бога, рожденным от Девы Марии, Которую мы почитаем как Богоматерь. Итак, если Мария, родившая во плоти Христа, не имела мужа и не нуждалась в муже, так как родила во плоти Слово Бога, еще в большей степени обосновано то, что Бог, рождая Свое Собственное бесплотное Слово бесплотным и Божественным образом, не имел женщины и не нуждался в женщине, как вы это неправедно предполагаете». Он, однако, на это не разгневался, хотя, по словам тех, кто его знает, является одним из самых жестоких людей и злобных врагов христиан.

16. И так как после этих слов хлынул проливной дождь, он вскочил, и бегом удалился, а я вернулся к другим пленникам и перенес с ними ливень под открытым небом. Вечером, к концу дня, когда ливень прекратился, наши конвоиры, собрав нас всех вместе, привели к тирану. И по его приказу нас доставили в соседнюю область, которая с давних времен была населена ромеями и где находилась резиденций. царских послов. Таким образом, мы имели возможность посещать их каждый день и пользовались с их стороны попечением и утешением немалым, хотя трудности, связанные с резкостью и суровостью климата и отсутствием необходимого при моих болезнях, не могли быть устранены их добрым желанием.

17. В связи с тем, что у эмира заболела печень, прибыл по вызову добрый Таронитис — самый боголюбивый и боголюбимый из врачей. Он, который все делал для меня, решив, что и морально, и физически мне полезно было бы переселиться в Никею, пытался убедить в этом эмира. А тот спросил его обо мне: «Кто этот монах и что за человек?» Когда он ответил, эмир сказал: «У меня также есть мудрые и выдающиеся люди, они с ним вступят в диспут», — и тотчас послал за хионами, людьми, ничего не изучившими и ничему не наученными сатаной, кроме бесстыдной хулы в отношении Господа нашего Иисуса Христа, Сына Божия. О том, что произошло и что было сказано после их прихода, составил письменные заметки присутствовавший на диспуте Таронитис, сам видевший и слышавший это. Желающие могут узнать обо всем, познакомившись с распространенным им сочинением.

18. Знайте же, что я поселился теперь в Никее, где, располагая некоторым досугом, коротко рассказал вашему милосердию о событиях, связанных с моим пленением, опустив то, что касается наших братьев во Христе, ради Него оказавшихся вместе со мной в плену. Чтобы вы получили представление о некоторых похожих друг на друга событиях, имевших место в Никее, следует сказать, что варвары приставляют к нам стражу только тогда, когда перегоняют из одного города в другой город или местность. Если бы кто–нибудь взялся изложить в сочинении вопросы, которые варвары задавали нам, наши ответы на них и то, как они соглашались с этими ответами, и вообще все разговоры во время пути, познакомиться с ним было бы чрезвычайно приятно для христиан. Но как только стражники приводили нас в указанную им местность или город, каждый из них уходил к своим близким, позволяя нам жить, где мы хотим, посещать, что мы хотим, и встречаться, с кем бы мы ни пожелали; думаю, что и это не без высшего Промысла.

19. Итак, когда они по своему обычаю оставили нас свободными в Никее, мы спросили, где в этом городе больше проживает христиан. И узнав, что таким местом является район около монастыря св. Иакинфа, мы тотчас явились туда и были приняты местными жителями, по их желанию и молитве. Внутри монастыря, за его стенами, мы нашли прекрасно украшенный храм и колодец со свежей водой, расположенный между разного рода тенистыми и красиво цветущими деревьями, своей тенью и благоуханием доставляющими достаточное удовольствие и успокоение. Там мы остановились, вернее, я остановился, поскольку был один. Что же касается боголюбезнейшего хартофилака, который ранее меня был приведен к эмиру, то я еще не знал точно, где его поселили, а иеромонахи Иосиф и мой Герасим были тогда уже в Константинополе. А Констанс Каламарис в тот момент еще находился один в Прусе. Он жил в доме выкупившего его боголюбезного местного жителя, так как еще не полностью оплатил ему выкуп за себя. Он находился там до тех пор, пока я, прибыв в Прусу, с помощью Бога, вернее, с чудодейственной помощью Бога, не выкупил полностью его и не стал он свободным. Я тогда не взял его с собой, ибо не знал, где остановлюсь. Теперь же, вызванный моим письмом, он живет со мной и услуживает мне: свободный — пленнику. Пусть это будет дополнением к удивительным рассказам: пленник дарует свободу своему собрату по плену и, не будучи господином самого себя, имеет в услужении свободного человека!

20. Так вот, как я уже сказал, поселился я тогда один. На следующий день я вышел, чтобы осмотреть восточные — так они и назывались — ворота города, ибо они были ближе всего ко мне. Что говорить о высоте и красоте сооружений и военных укреплениях? Город в этом Плане во всех отношениях знаменателен, хотя это теперь для него без пользы. Когда же я прошел ворота, то недалеко от них на открытом месте увидел высеченный из мрамора куб, казалось, готовый для использования в каких–то целях. И тогда я спросил оказавшихся здесь людей, для чего служит этот куб, выставленный вне города, но в непосредственной близости от него и, таким образом, имеющий какое–то назначение. Они мне объяснили, для чего служит этот куб. Наш разговор еще не закончился, как мы услышали вопли, доносящиеся из ворот города и, повернувшись на звук, увидели группу варваров, несущих умершего и направляющихся прямо к кубу. Мы посторонились и, медленно передвигаясь, стали держаться на таком расстоянии отд них, чтобы видеть и слышать, что они делают и говорят.

21. В глубоком молчании они все приблизились к кубу. Присутствующие — в этом приняло участие большинство из них — подняли; покрытый белой плащаницей гроб с умершим и торжественно поставили его на куб. Затем они разместились вокруг, а в центре встал один из тасиманов — так они называют служителей своих храмов. Подняв руки, он закричал, и они тоже закричали. И это было сделано три раза. После этого те, кто должен был предать умершего захоронению, поднимают гроб и несут его дальше, а остальные вместе с тасиманами возвращаются домой.

22. Тогда возвращаемся и мы и вслед за ними входим в те же самые ворота. Увидев, что тасиман с некоторыми другими сел в тени, падающей от ворот, чтобы насладиться свежестью воздуха — ведь был июль, — а напротив него, как можно было предполагать, сидели христиане, сели и мы. Так вот, усаживаясь там, я спросил, знает ли кто оба языка, чтобы помочь мне. Когда, действительно, такой нашелся, я попросил его, чтобы он от моего имени сказал туркам: «Я нахожу хорошим ритуал, совершенный вами там, вне города: ведь вы тогда, восклицая; просили за умершего и обращались к Богу — к кому же иначе? Я был бы рад узнать, что вы сказали Богу». Через того же переводчика тасиман ответил: «Мы просили у Бога прощения грехов для души умершего».