Борис Клосс - Очерки по истории русской агиографии XIV–XVI вв.

Слова о «пролитии слез» переработаны, как мы убедились выше, на основании «Слова о житии великого князя Дмитрия Ивановича», а вот введение в повествование иконы Нерукотворного образа Спаса следует отнести к творчеству самого автора «Сказания о Мамаевом побоище». Еще ранее он описал сцену моления великого князя в «ложнице своей» перед «иконою Господня образа, еже в возъглавии его стояше» (У (л. 339), О(28)). Другую молитву произносит князь на коленях перед изображением Нерукотворного Спаса на главном боевом знамени (О(39)) [583] Ср. комментарий к данным текстам Л. А. Дмитриева и О. П. Лихачевой: Сказания и повести о Куликовской битве. С. 393. . Таким образом, Нерукотворный образ Спаса — отнюдь не случайный элемент повествования, а объект особого почитания для автора «Сказания».

Сравним теперь последовательность молений великого князя в «Сказании» и Летописной повести 1471 г.:

Совпадения текста «Сказания» с летописями различного происхождения могут быть удовлетворительно объяснены только влиянием этих летописей на «Сказание», конечно, при условии, что все рассмотренные летописные источники были доступны автору «Сказания». Оказывается, такой летописный свод, включавший в качестве составляющих Софийскую I летопись старшего извода, тексты свода 1477 г. и свода 1479 г., существовал: именно на этих компонентах построена общерусская основа Вологодско–Пермской летописи [584] Клосс Б. М., Лурье Я. С. Русские летописи XI—XV вв.: (Материалы для описания) Методические рекомендации по описанию славяно–русских рукописей для Сводного каталога рукописей, хранящихся в СССР. Вып. 2. М., 1976. С. 122—138. . Самое удивительное состоит в том, что бытовали выборки из указанной общерусской основы Вологодско–Пермской летописи в виде, как раз подходящем для использования в «Сказании». Например, рукопись РГБ, ф. 178, № 3271 (кон. XV — нач. XVI в.) содержит отдельные большие повести (извлеченные из Софийской I летописи и Московского свода 1479 г.) и связное летописное изложение, доходящее лишь до 1452 г., затем статью о Новгородском походе Ивана III в 1471 г.(!) и, наконец, статью о «Стоянии на Угре» в 1480 г. О параллелях в тексте «Сказания» и Повестях о Куликовской битве и Новгородском походе 1471 г. я уже упомянул, но в «Сказании» имеется также след знакомства его автора со статьей о «Стоянии на Угре» как раз в варианте Вологодско–Пермской летописи. Имею в виду рассказ об обычае посылать Ордынскому хану в качестве подарка «тешь»: в отмеченном Музейном летописце и Вологодско–Пермской летописи говорится, что Иван III послал «царю тешь велику» (Муз., № 3271, л. 255 об.), в «Сказании» Ольгерд посылает Мамаю «с великыми дары и с многою тешью царьскою» (О(27)).

Общерусская основа Вологодско–Пермской летописи сложилась в конце XV в. при дворе Сарского епископа, поскольку имя епископа Прохора упоминается здесь наиболее часто. Можно предполагать, что автору «Сказания» общерусская компиляция была доступна в виде извлеченных из летописи больших повестей, среди которых находились Повесть о Куликовской битве, Слово о житии великого князя Дмитрия Ивановича, Повесть о Новгородском походе 1471 г. и Повесть о стоянии на Угре в 1480 г. В любом случае летописная компиляция, послужившая источником для «Сказания», сформировалась только в конце XV в., следовательно, ранее этого времени само «Сказание» создано быть не могло.

Вывод об использовании в «Сказании» летописного источника типа Муз., № 3271 позволяет объяснить ошибку в имени Коломенского епископа, благословившего Дмитрия Донского на сражение. В 1380 г. епископом в Коломне был Герасим, но в «Сказании» назван «архиепископ Геронтий» (О(34)). Вызывает недоумение не только имя Коломенского епископа, но и его титул — «архиепископ». Разгадку содержит текст все той же статьи о Новгородском походе 1471 г., в конце которой помещено известие о поставлении Рязанского епископа Феодосия. Здесь перечисляются владыки, участвовавшие в церемонии: «архиепископ Ростовский Васьян, Суздальский епископ Евфимей, Коломенский Геронтей, Сарский Прохор, Пермьский Филофей» [585] ПСРЛ. Т. 26. С. 243. Цитирую текст Вологодско–Пермской летописи и списка Беловского, поскольку в Муз., № 3271 в данном месте пропуск из–за утери листов. . При прочтении летописного известия (может быть, еще в протографе?), вероятно, была пропущена часть текста и получился «архиепископ Коломенский Геронтий», а поскольку статья о Новгородском походе в Музейном летописце не имеет годовой даты, автор «Сказания» предположил, что Геронтий был Коломенским епископом и во времена Дмитрия Донского. Характерно, что при составлении того вида «Сказания», который отразился в Лондонском списке, Распространенной редакции, Печатном варианте и некоторых списках варианта Ундольского, была произведена сверка с той же самой указанной статьей и имя Коломенского епископа теперь прочли так: «епископ Евфимей Коломенской» — в результате чего на страницах «Сказания» стал действовать «епископ Евфимей» (Л(243), Распр.(85), Печ.(112)).