Сергей Зеньковский - Русское Старообрядчество. Духовные движения семнадцатого века

Число приверженцев древлего православия в лесах между Волгой и Белым морем было чрезвычайно велико. Очень важную роль в более поздней истории старообрядчества играл игумен небольшого Беседного Николина монастыря Досифей, ставший в 1662 году настоятелем этой лежавшей около Тихвина обители. “Великий авва”, “равноангельский отец”, как его называли позднейшие старообрядческие писатели[47], был энергичным и умным церковным деятелем, который пока сидел довольно тихо, пристально присматриваясь к событиям в Москве. В течение всей своей долгой и полной миссионерских трудов и приключений жизни ему удалось избежать тюрьмы и ссылки и после собора 1666—1667 годов он стал самым способным и удачливым организатором церкви “старой веры”. Недалеко от Тихвина, вокруг озера Онеги также проживали еще малоизвестные, но вскоре прославившиеся своими писаниями и трудами противники “никонианства”. По всей вероятности, самым необычным из них был старец Корнилий, родившийся, по преданию, около 1570 года, живший при всех русских патриархах и скончавшийся ста двадцати пяти лет отроду в Выговской пустыни, которую он и основал. Он начал свою монашескую карьеру в начале века при Капитоне, потом ушел от него и долго жил в Москве, где долгие годы был при патриархе Филарете. После правки книг, чтобы “избежать соблазна и погибели”, Корнилий ушел в онежские леса и уже больше не возвращался в столицу[48]. Вместе с Корнилием в последние годы перед собором 1666—1667 годов проживал и бывший соловецкий инок старец Епифаний, будущий духовник Аввакума по Пустозерску и автор многих трудов, в том числе и замечательного жития–автобиографии. Живя в скиту Корнилия, он писал челобитную — обличение на царя. Одно время он жил на Виданьском острове на реке Суне со старцем Кириллом, таким же “адамантом” старых русских церковных традиций, как и он сам[49]. Недалеко от них жил строитель Курженской пустыни старец Евфросин[50]. Помимо них в этой русской северной Фиваиде в отдельных скитах и пустыньках проживало еще очень большое количество других иноков, которые в громадном большинстве твердо держались старой веры. Они все время внимательно присматривались к тому, что происходило в Соловецком монастыре, самой влиятельной и самой большой обители Крайнего Севера России.

После того как соловецкий монастырский собор 1658 года постановил служить только по старым книгам, братия упорно сопротивлялась многочисленным попыткам правительства ввести новый обряд и отклонила все предложения соглашения с руководством церкви. В 1663 году новый монастырский собор подтвердил постановления 1658 года и запретил монахам принимать “никонианские нововведения” под запретом строгих наказаний и епитимий. Настоятель монастыря архимандрит Варфоломей сам склонялся к старой вере, но он был недостаточно сильной личностью, чтобы твердо определить свои позиции и повести за собой монастырь. Поэтому главой оппозиции традиционалистов сделался архимандрит Никанор, бывший монах монастыря, в течение нескольких лет бывший настоятелем Саввинского Звенигородского монастыря. В 1660 году под видом ухода на покой Никанор вернулся в свою старую обитель, призывая монахов не принимать новых книг. Правительство действовало в отношении Соловков с большой осторожностью, считаясь не только с его командующим положением на всем Крайнем Севере страны, но и с его богатыми ресурсами, которые так часто были нужны самой Москве[51].

Таким образом уже до собора 1666—1667 годов, решившего дальнейшие судьбы русской церкви, наметились главные центры “стояния за старую веру”. Это, конечно, прежде всего была сама Москва, где всем попыткам правительства подавить “мятеж церковный” сопротивлялись многочисленные круги духовенства, посадских людей и купцов и сравнительно небольшой кружок аристократии вокруг боярыни Морозовой. На восток от Москвы население среднего течения Волги и впадавших в нее рек с центрами в вязниковских, краснораменских и костромских лесах почти сплошь было против “никоновских реформ”, и здесь движение приобретало наиболее опасный характер. На севере очаги “староверия” были по преимуществу между озером Онегой и Белым морем. Сибирь со времени проповеди там Аввакума и Лазаря тоже была церковно очень неспокойной. Даже на юге, в Астрахани, где в 1661 году были задержаны три миссионера “старой веры”[52] и на Дону, куда стекались не ладившие с властями элементы, церковное “шатание” и недовольство иерархией сказывались все больше и больше. Но до тех пор, пока у населения и духовенства были надежды, что царь и иерархи “образумятся” и “исторгнут злое и пагубное учение”, смута в церкви еще не нарушала ее канонического единства.

Примечания

[1] Гиббенет Н. А. Указ. соч. Т. I. С. 43.

[2] Дело о патриархе Никоне. С. 18, 62—63; Каптерев Н. Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович… Т. II. С. 258; Гиббенет Н. А. Указ. соч. Т. I. С. 56.

[3] Соловьев С. М. Т. VI (XI). С. 221; Каптерев Н. Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович… Т. II. С. 259; Гиббенет Н. А. Указ. соч. Т. II. С. 208—209.

[4] См. выше, гл. 22 этой книги.

[5] Ответы Никона были изданы англичанином У. Палмером (см.: Рalmer W. The Patriarch and the Tsar. Vols. 1—6. London, 1871–1876) и вскоре выходят на русском языке в издании проф. Г. В. Вернадского (Yale UniversityPress) [см.: Patriarch Nikon on Church and State: Nikon’s Refutation (“Âозражение или разорение смиренного Никона, Божиею милостию патриарха…”) / Ed. with Introduction and Notes by V. A. Tumins and G. Vernadsky. Berlin‑N. Y. — Amsterdam, 1982].

[6] Материалы для истории раскола… Т. IV. С. 155—157.

[7] Гиббенет Н. А. Т. II. С. 256.

[8] Там же. С. 765; протоколы приема у патриарха Иерусалимского.

[9] Смирнов П. С. История русского раскола… С. 60.

[10] Материалы для истории раскола… Т. I. С. 198.

[11] ЛЗАК. Т. 24. С. 329.

[12] “Слова на Еретики” Спиридона Потемкина до сих пор не были изданы целиком. Выдержки из его произведений были опубликованы. См.: Бороздин А. К. Указ. соч. С. 97—104.

[13] Там же. С. 112.

[14] Там же. С. 111; Смирнов П. С. Внутренние вопросы в расколе… С. 13.

[15] Там же.

[16] См. выше, гл. 3 этой книги.

[17] Бороздин А. К. Указ. соч. С. 117; Смирнов П. С. Внутренние вопросы в расколе… С. 060.

[18] Материалы для истории раскола… Т. VI. С. 256.

[19] Там же. Т. I. С. 198; Т. II. С. 97, 106.

[20] Там же. Т. IV (Челобитная Никиты Дружинина).

[21] Там же. Т. IV. С. 42; Т. VI. С. 109; Т. VIII. С. 115.

[22] Три челобитные. СПб., 1862. С. 26—27; Материалы для истории раскола… Т. VIII. С. 17, 173 прим; Т. I. С. 64, 150; Т. IV. С. 77, 109, 161; Т. VI. С. 616, 31; Православный собеседник. 1850. Т. II. С. 588.

[23] Козловский И. П. Указ. Соч. С. 28 и cл.; Житие Морозовой // Материалы для истории раскола… Т. VIII. С. 109—116; Забелин И. Е. Домашний быт русских цариц… С. 167—181.

[24] “Память” Никона см.: Никольский В. К. Сибирская ссылка протопопа Аввакума // Ученые Записки Института истории РАНИОН. 1927. Т. II. С. 137 и сл.; Указ Пашкову: РИБ. Т. 15. С. 1; ДРВ. Т. III. С. 185; ДАИ. Т. IV. С. 17.