Николаос Василиадис - ТАИНСТВО СМЕРТИ

Тайна смерти тем более непостижима, что тяжелая и непроницаемая завеса сомнения и неведения скрывает и час нашей смерти, и то место, куда переходят души, и их образ жизни. «Камо убо души ныне идут? — вопрошает в одном из своих гимнов святитель Анастасий Синаит († 599). — Како убо ныне тамо пребывают? Желах ведети таинство, но никтоже доволен поведати». А в другом гимне он говорит, что те, кто уходит, не могут вернуться, чтобы рассказать нам, «како пребывают, иже иногда братия и внуцы, тамо предваривше ко Господу. Темже множицею присно глаголем: еда есть тамо видети друг друга? Еда есть тамо видети братию? Еда есть тамо вкупе рещи псалом?» [ [14] Последование погребения священников // Требник [большой]. Сергиев Посад: Изд. ТСЛ, 1992. Л. 142–142 об. ]

Эти очевидные вопросы, лишь некоторые из многих, показывают, сколь глубока тайна, которая окутывает проблему смерти, если, конечно, пытаться исследовать ее вне христианской истины. Эти вопросы естественны, поскольку в момент смерти обычные связи между людьми прерываются. Уходящий один предстает перед потрясающим событием смерти. Во все другие моменты нашей, жизни кто–то может быть рядом с нами, дабы облегчить нашу боль, утешить, поддержать нас. Но когда мы оказываемся перед лицом смерти и делаем этот великий шаг, все мосты сожжены! Оставшиеся по эту сторону растеряны, безмолвны, подавлены и иногда «более мертвы, чем мертвые», как сказано было кем–то в надгробном слове другу. А на другом берегу, по ту сторону, находится тот, кто ушел из этой жизни и кто теперь в совершенно ином мире!..

{стр. 15}

В одном из церковных песнопений святителя Анастасия Синаита говорится: «Что горькия умирающих глаголы, братие, яже вещают, егда отходят: братий разлучаюся, другов оставляю всех, и отхожду; камо убо иду, не вем: или како имам быти тамо, не вем, точию Бог призвавый мя…» «егда душа от тела разлучается, ужасное таинство […] душа убо плачевно отходит, тело же покрывается земли предано» [ [15] Последование погребения священников // Требник [большой]. Л. 142, 139–139 об. ]. Поэтому и святой Иоанн Дамаскин восклицает в скорбном гимне: «Плачу и рыдаю, егда помышляю смерть и вижду во гробех лежащую, по образу Божию созданную нашу красоту, безобразну, безславну, не имущую вида». Исполненный глубокого чувства, он продолжает: «О чудесе! Что сие еже о нас быти таинство? Како предахомся тлению? Како сопрягохомся смерти?» [ [16] Последование погребения мирских человек. Самогласен, глас 8 // Требник. С. 190. ]

Неверующие и маловеры бегут к колдунам, прорицателям, медиумам и им подобным, чтобы получить ответы на вопросы, найти какое–то утешение или узнать что–нибудь о своих близких. Мы же пытаемся проникнуть, насколько возможно, в жизнь за гробом, имея проводником Божественное Откровение. Ибо если любая религия говорит так или иначе об этом важном предмете, то более всего нам скажет Живой Бог в Троице, который питает нашу христианскую жизнь и согревает ее верой, надеждой и любовью, и особенно надеждой, вселяемой обетами Господа «о будущем и о последних событиях» [ [17] П. Ν. Τρεμπελα. Δογματική της 'Ορθοδόξου Καθολικής Εκκλησίας. Aθήvai, 1961. Τ. 3. Σ. 366. ]. Отправимся, таким образом, в путь с проводником — Священным Писанием, с руководителями — богоносными отцами, которые толковали его, будучи просвещены Святым Духом Утешителем. {стр. 16} При этом не будем забывать, что «воспитующая мудрость Церкви всегда тщательно старалась избегать догматического синтеза, который исчерпывал бы эсхатологические воззрения». Кроме членов Святого Символа нашей веры, в которых говорится о Втором Пришествии, грядущем Суде и Воскресении мертвых, Православие «не предлагает подобных догматических установлений». Мы знаем, что к таинству смерти, как и к другим сложным вопросам, «богословы относятся с трепетом» [ [18] Π. Ευδοκιμωφ. Ή Ορθοδοξία / Μτφρ. Α. Τ. Μουρτζοπούλου. Θεσσαλ., 1972. Σ. 435. ]. И в то же время, как писал святитель Григорий Нисский, «…если премудрости собственно принадлежит постижение истины существ, а пророчество содержит в себе уяснение будущего, то не будет обладать полным дарованием премудрости тот, кто и будущего не будет обнимать ведением при содействии пророчественного дара» [ [19] Свт. Григорий Нисский. Против Евномия. Слово 3 // Творения св. отцов в русском переводе, изд. при Московской духовной академии. Т. 41: Творения св. Григория Нисского. Ч. 5. М., 1863. С. 390–391. ].

{стр. 17}

Прежде чем приступить к исследованию таинства смерти, руководствуясь Божественным Откровением, Апостольским Преданием и мудростью отцов нашей Церкви, посмотрим, как понимают эту проблему другие религии и светская философия. Все философы высказывались о смерти. Некоторые из них пытались игнорировать ее, но без какого бы то ни было успеха. В самом деле, невозможно заниматься философией, не замечая при этом явления смерти и не углубляясь в исследование его. Здесь, однако, мы не собираемся входить в подробности учения о смерти других религий или проникать в темный лабиринт светской философии. Мы бросим лишь беглый взгляд, чтобы увидеть ту путаницу, те фантазии и нелепости, в которые впадал человеческий разум всякий раз, когда пробовал объяснить смерть и изучить загробную жизнь, полагаясь лишь на свои силы. Таким образом, на примере этой проблемы мы сможем еще больше оценить истинность, ясность и величие слова Божественного Откровения.

Известно, что восточные религии не признают никакой ценности ни земной жизни, ни человека. В этом мире они видят лишь зло. Поэтому такие религии как индуизм, буддизм и подобные им провозглашают, что {стр. 18} смерть — это освобождение от изгнания и от сей юдоли зла и всевозможных страданий. И поскольку смерть, согласно этим религиям, несет конец временному мучению земных тварей и погружает нас в вечное и безразличное все (παν), в бесконечное блаженство нирваны, то есть ничто , — приверженцы этих религий живут лишь для того, чтобы умереть! Они намеренно ищут смерти, ибо верят, что земная жизнь есть препятствие на пути к счастью. В результате эти религии культивируют умирание заживо. Они полагают, что если смерть сулит нам столь великое благо, нам надлежит сократить эту жизнь умерщвлением плоти и разного рода телесными страданиями. Таким образом, утверждают они, мы можем предвкушать пользу смерти еще до того, как наступит это счастливое событие.

Подобные элементы пренебрежения к человеку и к этой жизни содержатся в орфическом мифе, который пришел в древнюю Грецию из Фракии [ [20] До сих пор достоверно не выяснено происхождение орфизма. Одни утверждают, что эти идеи пришли из Египта. Другие в последнее время придерживаются мнения, что орфизм имеет персидское или индийское происхождение. Но эти предположения неубедительны. Одно несомненно, что орфизм пришел в греческие земли из Фракии в 6–7 вв. до Ρ. Χ. как оргиастический обряд культа Диониса. ]. Геродот повествует, что одно фракийское племя встречало новорожденных младенцев плачем и рыданиями, тогда как мертвых провожало в могилу криками и возгласами ликования, ибо они освобождались от этой жизни. Знаменитый греческий врач Филистион свидетельствует, что одно из племен, кавсиане, «оплакивают родившихся, умерших же считают счастливыми».