Сергий Мечёв - Творения

Смиряйте себя в эти дни, посмотрите на себя, на свою душу, какие в ней гадости, мерзости, обратите ваше внимание на" те страсти и грехи, которые мы в себе носим и лишь стараемся скрыть от окружающих — только при этом условии можем мы идти к Господу, как блудные кающиеся дети, и просить, чтобы Он был милостив к нам грешным.

Пусть каждый из вас за эти дни выправит свою молитву, потому что без молитвы, без покаяния мы не христиане.

Умоляю вас, братие, подумайте об этом.

Мы обычно не так делаем. Если нет у нас дел, мы создаем их себе в мечтах и мечты начинаем считать за действительность. А мы должны смириться. И если будем смиряться, тогда, если и скорби придут к нам, мы будем только благодарить Господа — "Слава Тебе, потому что Ты смирил меня".

Нам необходимо заняться своей душой. Умоляю вас, братие, пусть ни мытарь, ни фарисей не пройдут мимо вас. Давайте, повинуясь Святой Церкви, подражать делам фарисея, но все хорошее приписывать не себе, а Богу, а все гадкое и скверное считать за свое. Тогда не с пустыми руками войдем мы в Великий пост и от всего сердца будем вместе с творцом Великого канона — Андреем Критским взывать: "Помилуй мя, Боже, помилуй мя".

Аминь.

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

От недели о мытаре и фарисее Святая Церковь ведет нас теперь к неделе о блудном сыне. Состояние, в котором находится мытарь, когда он взывает к Богу о помиловании и не только не помышляет о своих добродетелях, а не смеет возвести глаз своих к небу — это состояние еще глубже раскрывается в образе блудного сына.

Господь нас создал, мы в Господе живем и умираем настоящей смертью без Него. Мы поступаем обычно, как блудный сын, который, получив от отца имение, ушел от него на страну далече, думая, что со своими полученными дарованиями он проживет своими силами. Но в духовном отношении это есть смерть, ибо, по словам Св. Отцов, «в Боге мы живем». Когда блудный сын возвратился, то отец сказал другому сыну, негодовавшему на радостный прием, оказанный брату: «Брат твой был мертв и ожил». Вот в состоянии отчуждения от Бога самое главное это то, что мы не сознаем себя находящимися во грехе и забываем, каковы мы по самой природе. По природе нашей мы «образ неизреченной Божией славы», хотя и носим язвы многих согрешений. Мы граждане иного мира, небесные граждане. И если мы живем здесь, на земле, то для того, чтобы на земле устраивать Царство Божие, памятуя о своем небесном отечестве.

Служба в неделю о блудном сыне раскрывает нам состояние отчуждения от Бога:

«Иждих блудно отеческого имения богатство и расточив, пуст бых, во страну вселився лукавых граждан»…

Вот в таком состоянии блудный сын находился в течение долгого времени и, наконец, говорит евангельская притча, «пришел в себя». Что значит «пришел в себя»?

Один Святой Отец говорит, что начало нашего спасения есть познание самого себя. Но ведь познание самого себя есть дело всей жизни, это есть то, к чему человек стремится в течение всего своего существования. Святые Отцы раскрывают смысл этого изречения, говоря, что до тех пор пока ты не познал, кто ты, пока ты сам в себе не ощутил образа Божия, пока ты, живя среди земных граждан, не почувствовал, что ты гражданин неба и поработился «чуждым гражданам», пока ты, живя среди грязи своей собственной души, не познал в себе образа Божия — до тех пор ты не вступил на путь спасения, не начинал еще своего спасения. Оно начинается с того момента, когда я познал свою божественную природу. Так было и с блудным сыном. Он в один момент почувствовал, что есть иная жизнь в Отце и с Отцом, он почувствовал, что живет порабощенный на стране чуждей и не имеет подлинной настоящей жизни. Начав с познания самого себя, человек, идя дальше по этому пути, противопоставляет в себе самом то, что есть в нем от образа Божия, хотя и покрытого язвами согрешений, и то, что внесено им, человеком, как растление своей души «растлих чуждими обычаями», — говорит служба этого дня, — «на страну тлетворную отыдох». И с этого момента он начинает жаждать жизни в Боге и очищения себя от язв согрешений во имя образа Божия.

К одному великому подвижнику — преподобному Антонию — пришел один инок и стал просить, чтобы он простил и помиловал его. Антоний же отвечал ему: «Ни я, ни Бог тебя не помилует, если ты сам себя не помилуешь».

С первого взгляда этот ответ кажется странным. Как же так? Для духовной жизни это величайшая истина. Пока я сам в себе не обрету образа Божия, сам не помилую этого человека, находящегося в бездне греховной, но имеющего образ Божий, до тех пор, пока я сам не помилую в себе создание Божие, в своей совести не помилую себя грешного, скверного и блудного — до тех пор и Бог не помилует меня, до тех пор тщетна и моя мольба.

Вот это состояние блудного сына, который увидел, как скверно он живет и как хорошо живут даже не сыны, а наемники у его отца — вот это есть состояние помилования. Он помиловал себя и тогда пошел к Богу и у Него стал просить о помиловании.

Наше дело в течение Великого поста есть просьба о помиловании. Мы будем все время взывать: «Помилуй мя, Боже, помилуй мя». Но в эту неделю, подготовляющую к посту, нужно взять от святоотеческого опыта то, что он нам дает, иначе тщетны будут наши просьбы о помиловании. Мы должны ощутить в себе образ Божий, остатки божественной красоты, которые есть в нас, хотя и искаженные, и прежде всего помиловать себя, понять, кто мы в жизни и кто мы в творении.

В жизни мы грешные, живущие на «стране далече», постоянно забывающие о Боге, а в творении мы есть образ «неизреченной Божией Славы» и только в Нем мы живем, только в Нем наше спасение.

И это противопоставление себя в творении и себя в жизни и дает в известный момент состояние помилования себя. Вот смысл слова аввы Антония. И если мы в какой-то момент своей жизни помилуем себя и почувствуем противопоставление себя в творении и себя в жизни, тогда мы можем, подобно блудному сыну, идти к Богу и просить о помиловании. Но и в этом шествии мы должны работать Богу, а мы постоянно забываем, даже в нашем служении Богу, для чего мы должны все это делать.

Один авва, когда к нему обратились за назиданием, так определил духовное делание: «Когда мы жили в скиту, занятие о душе было нашим настоящим делом, а рукоделие — поделием, а ныне рукоделие стало настоящим делом, а занятие душой только поделием».

Вот и мы в наших тех или иных работах помятуем не о том, о чем мы должны помнить. Мы забываем, что мы должны восстанавливать в себе образ Божий, что наше единственное дело на земле — нам, гражданам земли, сделаться гражданами неба. А мы думаем, что мы без этого можем спастись теми или иными делами: хождением в Церковь, милостынею и т. д. Но все это есть только поделие в сравнении с настоящим делом — очищением души, тем, что называется покаянием. Если у блудного сына и были какие-нибудь дела, то он стяжал их не на гумне покаяния, не на сознании своего ничтожества перед Богом, а на основе гордости.