Наталья Соколова - Под кровом Всевышнего

Умный староста храма договорился с заведующим сельмага сложить (временно) все вещи семьи Неведомых на склад, в сарай. Вещи не выложили на прилавок в продажу населению, но держали три месяца на складе. Ведь все работники сельмага были на стороне священника и жалели ограбленную семью. Каждый месяц делали переоценку вещам, убавляя сильно их стоимость якобы для того, чтобы население могло их купить. Так по документам через три месяца цена на все отобранные у священника вещи упала и превратилась в ничтожную сумму. Староста дал матушке деньги и три подводы со словами:

— Идите, дорогие наши, выкупайте сами свою одежду и прочее, привозите обратно домой. Ничто там не пропало, к зиме снова оденете детей.

Однако каково же было матушке пережить это лето, зная, что все тёплое у них конфисковано. Но Бог помиловал. Храм продолжал действовать, а власти не успокоились. Они пришли и сказали отцу Вадиму:

— Мы по развёрстке должны были закрыть в области двенадцать храмов. Одиннадцать закрыли, а ты один свой отстоял, не даёшь нам план выполнить. Уполномоченный по делам Церкви снимет тебя с регистрации, не даст тебе служить!

Отец Вадим ответил:

— Тогда я не пущу своих детей в школу. Пусть дома неучами сидят все трое.

А в те годы строго следили, чтобы все дети посещали школу.

— Нет, дети должны учиться, — заявили власти.

— Что же, я их голодными буду в школу провожать? Детей у нас четверо, их кормить надо. А где же я возьму деньги, если служить не смогу? Я в советские годы выучился и должен служить по специальности.

На некоторое время отца Вадима оставили в покое, и он продолжал служить. Но уполномоченный все же направил через два года отца Вадима в город Ярославль. И там отец Вадим продолжал отстаивать соборный храм, в котором служил. Он научил прихожан, как надо действовать, к кому обращаться в Москве и т. п.

Советские власти, недовольные непокорным священником, обратились в духовную семинарию Загорска: «Кого вы выпустили? Не даёт храмы закрывать, упрямый, не подчиняется!»

Отца Вадима вызвало его духовное начальство:

— Никому ты не можешь угодить, сколько приходов сменил! Не дадут тебе служить! Знаешь, надо, чтобы про тебя забыли. Поучись ещё у нас в академии года два-три, а там видно будет.

Пришлось отцу Вадиму забирать свою семью и возвращаться в Загорск. Жить на стипендию было невозможно, поэтому матушка занялась сельским хозяйством. Её тётка уже умерла и завещала ей домик с огородом. Завели коз, поставили ульи, питались своими овощами. В общем, не унывали. Отец Вадим всегда с благодарностью вспоминал своих семинарских друзей, которые не оставляли его без поддержки. А те, пойдя по монашескому пути, были уже архиереями и, не имея семей, не нуждались.

Наконец архиерей, управляющий церквями Москвы, вызвал отца Вадима и предложил ему богатый приход в центре города. То был храм Иоанна Воина на Якиманке, который никогда не закрывался. Владыка думал, что священник обрадуется, но тот смиренно ответил:

— Надо матушку спросить, что она скажет.

На следующий день отец Вадим приехал и сказал:

— У нас дети, им молоко нужно. Матушка сказала, что в центре Москвы ей коз пасти негде будет.

От досады архиерей крякнул:

— Я тебе лучший, богатейший приход даю, а ты о козах думаешь!

Вскоре Владыка подыскал отцу Вадиму приход в Московской области, но среди лесов и полей. Семья Неведомых переехала в церковную сторожку в село Ванилово под Егорьевском. Там трава кругом была выше человеческого роста, было, где коз пасти, огород сажать, пчёл держать. Но до школы было так далеко, что дети сильно уставали и не могли в морозы и непогоду посещать школу. Промучилась там семья года два, снова послала смиренного отца в Патриархию.

— Все бы хорошо, Ваше Преосвященство, — сказал отец Вадим, — да детям не под силу за четыре километра в школу ходить.

— Так тебе надо такой приход, чтоб и трава для коз была, и огород рядом был бы, и школа недалеко, и сторожка большая была бы? Вас ведь шесть человек с детьми-то!

И архиерей не нашёл ничего лучшего, как направить отца Вадима в село Гребнево.

Тут мы с этой семьёй и познакомились, и духовно породнились — покумились. За шесть лет у священника семья увеличилась ещё на двоих детей.

Господь помог батюшке с матушкой вырастить как дочек, так и сыновей, трое из которых уже в священном сане. А девочки вышли замуж за семинаристов, все трое тоже стали матушками.

Сейчас в семьях растут уже внуки. Все они горячо верующие, все живут между собой в любви и согласии, хотя и разъехались по необъятным краям нашей великой Родины, служат и за границей.

Вот какой богатый духовный урожай предвидел наш всеведущий Господь, когда призвал на служение Себе из глухого села кроткого, худенького, оборванного мальчика, грузившего уголь на паровозы всю долгую Великую войну.

...Прошло более полувека с тех пор, как я в 1947 году посетила отца Митрофана Сребрянского, находившегося в ссылке. Через пять месяцев старец отошёл ко Господу. Я очень плакала при прощании, он утешал меня, предсказывая многое из будущей моей жизни. Но не всё я могла понять тогда, и ещё долгие годы слова старца были для меня непостижимы. Старец благословлял мои труды словами: «Твоя живопись пригодится, ещё и нашу обитель украсишь ею». Я спорила, протестовала.

— Батюшка! Какая может быть в СССР обитель? Почти все храмы разрушены, монастыри закрыты, разграблены. О религии народ понятия не имеет, имя Божие произносить-то боятся, служители Церкви сосланы, убиты...

— Другие времена настанут, деточка! Конечно, я скоро отойду, а ты доживёшь до времени, когда крёстные ходы по России опять пойдут, колокола загудят, очнётся народ, возродится, но это будет ненадолго... А наука достигнет того, что как дважды два четыре доказано будет миру существование Бога, великого, непостижимого умом человеческим. Тогда неверующих не станет...

— Батюшка! Так это рай на земле получится, все уверуют?

— Вот в том-то и горе, что уверовав в Бога, люди от него отвернутся, сознательно не захотят быть Ему покорными, восстанут против Него. И тогда Он придёт судить мир. Не раньше, чем когда все о Нём узнают. Это теперь многие могли бы ещё оправдаться, сказав: «Нам доказывали, что Тебя нет, мы о Тебе не знали...»

Но пред последними временами по всему миру будет сказано о Боге. И вот когда люди сознательно отвергнут Бога, Любовь Божию, изберут зло и временную жизнь вместо вечности с Богом, вот тогда Христос придёт судить мир. Ты, деточка, забудешь мои слова, но когда они исполняться начнут, то снова всё вспомнишь.

Вернувшись в Москву, я робко и только родителям могла передать предсказания старца, так как боялась, что больше никто мне не поверит.