Глеб Каледа - Остановитесь на путях ваших... (записки тюремного священника)

Боюсь, что наше секуляризованное общество не до конца понимает опасность такого рода праздного — без боли и сострадания — любопытства. Знал я одного человека, который принял участие в расстреле только потому, что ему было интересно знать, а что он будет переживать, если убьет человека. В первый раз он был потрясен и напился в стельку. Потом его заинтересовало, а что он будет переживать, если второй раз расстреляет. Он приставил к виску раненого дуло, разрядил пистолет, а потом спокойно стер с него брызнувший на дуло мозг убитого. Впоследствии он уже со смехом расстрелял в упор еще несколько человек.

Не нами дана жизнь, и не нам ее отнимать — для православного здесь все ясно. Но мы не задумываемся о том, что калечим души тех, кому вменяем в обязанность (или разрешаем) быть палачами. Приговорами к высшей мере наказания мы воспитываем в сознании людей возможность убийства по своему или чужому решению, мы плодим палачей. За небольшую сумму стало возможным договориться об убийстве любой неугодной кому-то личности. Последние ступеньки моральной деградации нации.

Весной 1992 г. по исправительно-трудовым колониям и следственным изоляторам прошла волна забастовок и бунтов, которая не обошлась без человеческих жертв. Кстати, в это время были бунты и в английских тюрьмах. В газетах проскочило сообщение, что в ближайшее время Верховный Совет примет новое уголовное законодательство. Месяцы идут, а закона нет как нет. Суды, тюрьмы, колонии — все работают по-старому. Заключенных взбудоражили ожиданием, а ничего не делается. Забыли об опубликованном в печати.

В Бутырках мне рассказывали, что у них была группа депутатов, якобы для обследования положения в следственных изоляторах, которые сказали сидящим в этой тюрьме арестованным: «Все тюрьмы и колонии бастуют, — вы одни сидите и молчите». После такого призыва представителей высшей власти нашелся «вор в законе», который дал приказ: «Голодать!» Зэки во многих камерах перестали есть «казенное», но с воли посылки принимали, а кое-кто и в тюремном магазине прикупал, а кто не имел посылок и не мог прикупить еду, действительно голодал. «Жалко смотреть на людей, — говорили тюремные надзиратели, — некоторые так обессилели, что на ногах не стоят». Сначала варили на всех и выбрасывали в помойку, а потом ходили по камерам и узнавали, где будут есть. Кстати, у меня спрашивали в хозобслуге тюрьмы, присоединяться им или не присоединяться к голодовке. Я, конечно, был против этой возмутительной и нелепой акции.

Вот к чему приводит безответственность журналистов и депутатского корпуса. Преступно ради своих политических задач в борьбе за власть привлекать уголовные элементы. Нарушение обещаний высших органов власти приводит к дискредитации власти, что, в свою очередь, ведет к безвластию. …Слышали вы, что сказано древним: не преступай клятвы, но исполняй пред Господом клятвы твои. А Я говорю вам: не клянись вовсе… Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого. (Мф. 5:33–34,37)

Однажды заключенный мне задал вопрос: «Зачем к нам ходят все: Армия спасения, американцы, англичане, протестанты, богородичники, — они же веру убивают? Почему Патриарх это допускает? Они не понимают нас, а сыто и самоуверенно, с высоты поучают нас. Православие отрицают».

Я не собирался сначала говорить о взаимоотношениях с другими конфессиями в условиях лагеря и тюрьмы. Но после состоявшегося разговора, начатого заключенными, понял, что об этом нельзя умолчать.

Первое, что необходимо отметить, — это то, что ряд религиозных организаций пытаются выступать от имени Русской Православной Церкви. От ее имени в Бутырскую тюрьму проник небезвредный богородичник «о. Стефан». Он быстро, не преподав крещаемым ни елеопомазания, ни миропомазания, окрестил несколько человек и раздал брошюрки, издаваемые «Богородичным центром», которые своим содержанием сильно смутили заключенных, — за разъяснением они обратились ко мне. Пришлось тут же экспромтом в камере провести беседу об этой еретической антицерковной группировке [25] Пишу о посещении богородичником тюрьмы со слов заключенных и бесед с офицерами тюрьмы, так как сам на встрече с ними я, разумеется, не присутствовал. .

Великое смущение он вызвал и в женской камере. Они приняли его как православного священника, но слова его и поведение вызвали в арестантках глубокое смущение. Он набросился на одну женщину и, указуя перстом, заявил: «Ты сатана», — и, растопырив пальцы, сказал другой: «В тебе двенадцать бесов». Обращаясь ко всем с поучением, он сказал: «Что вы молитесь о своих радостях, вы должны их ненавидеть, как все земное, все ваши несчастия происходят от ваших радостей». После его посещения женщины в камере не могли, по их словам, три дня прийти в себя. Они в простоте душевной считали, что религия учит «чти отца твоего и матерь твою», а тут «православный священник» учит «ненавидь родителей твоих». «Я преступница, грешница, но неужели я сатана, — я хочу к Богу». И в этой камере пришлось вести беседу о «Богородичном центре» и подчеркивать, что никакого отношения ни к Православию, ни даже к католичеству он не имеет.

В тюрьму под видом представителя Русской Православной Церкви пытался проникнуть некто Потемкин, бывший уголовник, сидевший в Бутырках. Как считают сотрудники тюрьмы, хотел установить контакты с сидящими там уголовниками.

В Бутырки рвется «епископ Никон» — «истинный православный христианин» [26] Истинно православные христиане — немногочисленное ответвление катакомбной церкви 20-50-х гг., до сих пор не желающее присоединиться к Московскому Патриархату. — Изд. .

Он не афишировал свое различие с Русской Православной Церковью, возглавляемой Московским Патриархом. Ему 32 года. По имеющимся данным, у него в Москве 110–200 сторонников. Он настаивал, чтобы его провели в храм. Ему предложили связаться со мною. Состоялся телефонный разговор (он звонил мне в Отдел Патриархии). Он требовал, чтобы я, как рядовой иерей, подчинился указаниям «его преосвященства» и учитывал иерархическую дистанцию между нами. И не мое дело интересоваться, кем и когда проведена его хиротония во епископы.

Следующий раз он пришел с двумя лицами, имеющими священнические кресты, одним из них был уже известный нам Потемкин. Он требовал, чтобы ему открыли храм для богослужения. Ему объяснили, что храм на кодовом замке, а код знает отец Глеб. Он пообещал устроить скандал в прессе и поносил меня как диктатора у начальника управления следственных изоляторов и исправительно-трудовых учреждений генерала Ю.Н. Калинина. По иному поводу были объяснения между генералом Калининым и начальником тюрьмы полковником Г.Н. Орешкиным.