Коллектив авторов - Пост, угодный Богу: покаяние и молитва, быт и питание во время постов

Вот проходят эти подготовительные дни Великого поста, и вот Масленица, конечно. Масленица – удивительное время. С одной стороны, говорят, что это вроде дни языческого происхождения, еще старославянского. Может быть, может быть… Но одна из тех черт, которые, к сожалению, почти утратило современное общество, но которые были живы в традиционной Руси еще прошлого века, и которые в общем-то еще есть в Церкви, – это умение организовывать время. Время – это пространство, в котором живет человек. Вот человек приезжает в новый дом. Приехали вы в новый дом, – вы должны своим дыханием этот дом согреть. Даже если этот дом достался вам со всей мебелью, вы все равно по-своему что-то переставите, чтобы отпечаток вашей хозяйской души лежал на этом доме. Получили вы на работе какой-то новый кабинет или там за новый стол вас посадили – то же самое. Неуютно себя чувствуешь, когда в этот кабинет въехал, просто сел, и все осталось на месте. Хоть пепельницу новую завести, – а надо ж. Очеловечить, одомашнить, свой отпечаточек на всем оставить.

Так же и время – это не просто время, когда движутся созвездия, планеты летят и так далее. Время – это время человека. Человек должен жить в человеческом времени, а не в космическом. И вот для того, чтобы оставить свой след на времени, человек создал календарь. Для того, чтобы у каждого дня было свое имя, чтобы у каждого дня было свое лицо, чтобы дни были непохожи друг на друга. Поэтому каждый именуется по-своему: Георгия Победоносца, Николая Чудотворца, Марииным стоянием, Страстной седмицей. И каждый день чем-то отличается в Церкви. Они перестают быть, как в советских календарях 30-х годов писалось: «6-й день десятидневки» – полная потеря всякой человечности. Все в голый механизм превратилось. Клички вместо имен. Номера, лагерные номера вместо имен.

Так вот, традиционное общество, оно умеет так очеловечивать время, что возникает эффект контраста. Будни и праздник. Есть будничное время – время труда. А есть «день субботний», или день воскресный – день праздника, когда человек вспоминает, что он не просто труженик, он не просто раб своего клочка земли, своего дачного участка или надела земельного, а он еще кто-то. Он Богу лицо в лицо должен смотреть в этот день. Встрепенулась душа, и человек почувствовал, что он не просто гражданин мелкого уездного княжества, он – сын Божий, он – гражданин Вселенной. Такое умение – умение контрастно строить время – сегодня стерлось. И современный человек различает дни разве что по принципу: «О, сегодня “Поле чудес” или завтра “Поле чудес”?» Как наши дни строятся: «Это до программы “Время” или после нее показывать будут?»

Так вот, церковный календарь, он в этом смысле человечен, он строится на контрастах. Масленица. Буйство красок. Буйство плоти даже в некотором смысле. На Масленицу карнавалы проходят. В католическом мире, в Латинской Америке «карнавал» – это от слова «мясо». Как раз заговение на мясо, поэтому последние дни гуляют, а потом Великий пост. Вы знаете хотя бы одного тележурналиста, который бы вам об этом рассказал? Рассказал бы, что после карнавала начинается Великий пост? Я никогда такого не слышал, чтоб наши телевизионщики об этом рассказали. Это странно: как люди грешат, об этом рассказывают. Да, а о том, как каются, не любят рассказывать. Наверное, снять на видеокамеру это тяжелее.

И у нас Масленица, хорошо погуляли. Затем Великий пост тут же, без перерыва почти начинается. Совершенно другое ощущение души, другой опыт. И затем радость Пасхи. Вроде бы: вот радость Масленицы, и вот радость Пасхи. Какие они разные, эти радости… Радость плоти, радость желудка – блинная радость Масленицы, и светлая, именно духовная радость Пасхи.

Признаюсь еще в одном обстоятельстве, ради которого я люблю Православие. Я не говорю, что только ради этого, но как бы вот среди многих-многих. Это обстоятельство я бы выразил так: трезвость. Удивительная трезвость. Знаете, ведь Православие – это огромный мир, который в себя вбирает очень многое. Здесь есть поразительная мистика: в Православии нет потолка – то есть ввысь, для восхождения. Помните евангельские слова: …будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный (Мф. 5, 48). Эти слова в Православии понимаются абсолютно буквально! И православное богословие говорит о таинстве обожения, теозиса человека. О том, что человек может глазами созерцать нетварного Бога, просвещаться Его нетварным Светом.

Католики этого боятся. Католики заявляют: «Это невозможно! Не может тварь дорасти до того, чтобы соединиться с Богом». А православные говорят: «Может! Опыт наших Святых Отцов говорит: может!», то есть, здесь нет верхнего потолка.

Но при этом Православие оказывается способным, призывая к великому, благодарно замечать маленькое. Очень часто сегодня мы видим, как появляются некие религиозные секточки, которые говорят: «Идем к Богу!» А между делом оказывается, что для этого надо все маленькое, все, что меньше Бога, растоптать: «От родителей отрекись, семью забрось, жену оставь, детей забудь – и в монастырь! в монастырь! в монастырь!» Вот Аум Сенрикё, «Богородичный центр» и т. д.

Масса таких сект! Православие умеет ценить человеческое добро. Да, оно говорит о сверхчеловеческом мире, но умеет ценить человеческое добро. И умеет понимать, что человек сложный.

Какое первое установление Великого поста? Дело в том, что вот есть такая книга, она называется «Типикон». Это книга, в которой содержится богослужебный Устав Православной Церкви. Ведь в Православной Церкви каждый день есть какой-то праздник. Кроме того, каждый день недели имеет свою символику. Каждый день недели приближает или отдаляет нас от Пасхи и т. д.

И вот как служить? Это очень сложное искусство, как строить службу, чтобы все эти краски, календари, циклы в ней совместились. И этот «Типикон» – это огромной толщины книга, которая рассказывает, как совершается богослужение в храме. Это книга для священников и для хора. Для регента хора, прежде всего – уставщика. И, кроме того, эта книга по происхождению монашеская, то есть в ней рассказываются правила жизни монастыря на год.

Надо заметить, что это некоторая сложность в жизни Русской Православной Церкви. Сложность заключается в том, что у нас есть Устав монастырской жизни, но у нас нет узаконенного Устава приходской жизни.

И это создает определенные сложности. Скажем, еще в XII веке византийские богословы обсуждали, должны ли миряне поститься столько же, сколько монахи? Например, Вольсамон, знаменитый знаток церковного права Византии, говорил так: «40 дней до Рождества постятся только монахи. Миряне постятся только 7 дней до Рождества».

Сложности, конечно, есть. Вот «Типикон» описывает жизнь монастыря. Открываем мы «Типикон» на странице «Понедельник первой седмицы Святой Четыредесятницы» и первое, что мы там читаем: «Будильщик (т. е. тот монах, который бьет в деревянную колотушку и будит братию) клеплет (т. е. бьет) часом позднее обычного ради вечернего утешения братии». Я поясню. Словом «утешение» на языке «Типикона» называется раздача вина. Когда бывает какой-нибудь праздник, то говорится, что «в этот вечер на трапезе бывает братии утешение» за трапезой предлагают вино.