Неизвестен - Подвижники — миряне. Том I

В 1994 году один афонский монах, посещая древний монастырь Святого Дионисия Олимпийского, встретил там благоговейнейшую бабушку, которая помогала паломникам. Она рассказала ему следующее: «Здесь у нас много змей. Когда я вижу какую — нибудь из них во дворе монастыря, я осеняю её крестным знаменем. Змея остаётся обездвиженной, как ветка. Я беру её в руки и выкидываю за пределы монастырской ограды. Некоторые говорят мне: «Ты что, глупая, что берёшь в руки змей?» На это я им отвечаю: «Почему глупая? Что сильнее: змея или Крест Христов, на котором Он был распят, даровав миру спасение?» Когда я ставлю хлеб, смешивая муку и воду, непременно осеняю их крестным знамением. Тесто поднимается, и я пеку из него хлеб».

В одном австралийском городе жила греческая семья: родители и их двое детей. К сожалению, все они отдалились от Бога. Мать никогда не ходила в церковь. Однажды по настоянию своей подруги она посетила Литургию на престольный праздник одного из храмов. Возле церкви она купила две иконы: образ Христа для своего сына и образ Богородицы для дочери. Дома она повесила их в комнатах своих детей. Сын был одержим плотскими страстями и почти каждую ночь проводил на дискотеках. Стены его комнаты пестрели фотографиями полуобнажённых певцов и актёров. Между ними повесила мать и икону Христа. Однажды вечером у юноши сильно болела голова, и он не отправился развлекаться. Он рано лёг спать и ночью внезапно проснулся. В комнате зажёгся свет, перед дверью стоял некто высокий, полуголый, волосатый, с большими ногтями. Его вид вызывал отторжение и страх (это был бес). Диким голосом он сказал юноше: «Слышишь, ты! Всё я сделал для тебя, а Этот — то (при этом он указал на икону Христа) зачем тебе нужен?» Он подошёл к кровати и дал юноше пощёчину. От страха и боли он чуть было не потерял сознания. Едва придя в себя, он, дрожа, побежал в комнату к родителям и рассказал им о случившемся. Его щека распухла, на ней красовался большой кровоподтёк. Утром они отправились в церковь и обратились за помощью к священнику, который и поведал нам эту историю.

Старец Иосиф Ватопедский рассказывал о своей встрече с одной старушкой из города Янина, которая на молитве поднималась на метр от земли. Опускалась на землю она только по завершении молитвы.

Крещенский сочельник 2000 года. В селении Пйлиури Химарийского района Северного Эпира [108] Северный Эпир — область, населённая преимущественно греческим православным населением. В настоящее время располагается на территории современной Албании. — Прим. пер. остановилась машина, из которой вышел священник, приехавший освятить дома. Чтобы добраться туда, надо было проделать долгий путь. Селение затерялось где — то в вершинах Химарийских гор. Дорога была сложной и опасной. Машина пыталась вырваться из плена размытой многодневными дождями дороги. Батюшка был молод, рукоположен в пресвитеры всего два месяца тому назад. Он приехал из Греции с тремя студентами и с важной миссией: доставить необходимое для церковных служб в окрестные деревни. Сначала они посетили храм на окраине деревни. Безбожный режим сделал из него «дом народа», а затем и склад. Жалкое зрелище! Заросшие травой ступени, запертая на засов дверь. Ни одного признака жизни. Мальчишки разбежались по деревне, возвещая о приезде священника. Вскоре весть разнеслась повсюду. Одна хозяйка за другой узнавала радостную и важную новость. «Впервые за столько лет к нам приехал батюшка», — говорили женщины со слезами на глазах. Одни постелили ковры при входе в свои дома. Другие срезали свои лучшие цветы, чтобы встретить священника. Все ждали его с нетерпением у дверей своих жилищ. Даже собаки в чисто выметенных дворах тоже участвовали во всеобщем празднике своим радостным лаем.

«Во Иордане, крещающуся Тебе, Господи…» — слышалось по всей деревне. Ряса священника перепачкалась и потяжелела. Ботинки студентов также были измазаны глиной. Но на всех лицах сияла радость.

Три с половиной часа прошло, пока освятили все дома. Оставался лишь один, на окраине села, немного на отшибе. Кто — то предложил: «Давайте мы отнесём туда святую воду сами, ведь вы очень устали». Но это было бы неправильно. Две женщины, старуха — мать и дочь, с нетерпением ждали батюшку. Они благоговейно поцеловали крест и повели священника и его свиту по своему дому. В одной из комнат на кровати неподвижно лежала девушка. «Отче, моя внучка», — надрывно воскликнула пожилая женщина. «Ей восемнадцать лет. Очень хорошая девушка. Сейчас ей тяжело, но Бог великий». Рядом молча плакала мать. Обе женщины что — то хотели сказать священнику, и вот всё же решились:

— Отче, мы бы хотели Вас кое о чём попросить. Девушка, которую Вы окропили в комнате, инвалид. Три года назад она крестилась. С тех пор она постится и не ест мяса. В среду и пятницу не вкушает и масла. Молится и надеется, что однажды придёт священник и причастит её. Вот мы и подумали, может, у Вас найдётся такая возможность…

— Завтра Богоявление. Великий праздник. В городе Химара соберётся много народу. Люди причастятся, а потом мы совершим освящение воды. Понимаете, всё это займёт очень много времени…

— Ничего, отче. Мы подождём, сколько будет необходимо. Когда об этом узнает наша девочка, она и воду — то перестанет пить. Она так хочет причаститься.

На следующий день в середине дня та же машина с теми же людьми направлялась к деревне. Все молчали. Они долго шли к дому девушки. По дороге их кто — то обогнал, в руках у него была зажжённая свеча. На пороге дома две женщины плакали от радости. Они низко кланялись, показывая тем самым свою благодарность. Молча, благоговейно совершая крестное знамение, они повели священника в комнату дочери.

«Причащается раба Господня Елевферия Тела и Крови Христа…» Но прежде чем причастить девушку Святых Тайн священнослужитель вдруг останавливается. Что — то происходит. Он часто моргает. Словно что — то его беспокоит. Оставив Святую лжицу в Святой чаше, он протёр ослеплённые глаза, не в силах понять, что же случилось. Глаза Елевферии, прикованные к Святой чаше, сияют. Они источают такой свет, что поражённый священник не видит уже её лица. Сверхъяркий свет со всё более нарастающей силой распространялся по комнате. Рука священника чувствует его теплоту. Он испугался. Свет был не таким, как пламя лампадки, а белым, сильным, мягким, не ослепляющим. Свет был таким интенсивным, что иерей не видел лица и рта девушки.

Растерянный батюшка с большим волнением и трудом, стараясь, чтобы его рука не дрожала, на ощупь причастил её. Он понял, что Таинство свершилось, когда Лжица коснулась зубов девушки. «Благодарю, отче», — услышал он где — то в глубине юный голос.