Николай Велимирович - Чудеса Божии

Известно, что представляют собой политические выборы и с какими безобразиями они связаны. Наш православный народ чувствует, что такого рода дела в праздничные дни оскверняют праздники и оскорбляют Бога. Тем не менее после Войны [7] Имеется в виду Первая мировая война. — Примеч. переводчика. выборы у нас как будто специально назначаются на большие православные праздники — то на Преображение, то на день святого Димитрия и т. д.

Так вот, когда выборы были назначены на Фомину неделю, пришли к нам два священника со Златибора и рассказали о недовольстве народа из‑за того, что политические выборы приурочены к Фоминой неделе — во — первых, это же светлые дни, когда алтарь не закрывается, а во — вто- рых, следующий день — праздник святого Георгия, Крестная Слава многих, многих и многих.

"Наши власти совсем не обращают внимания на то, в какой день назначают выборы. Если выборы — это работа, причем всеобщая важная работа, то почему не проводить их в рабочий, будний день? Народ так или иначе видит отрицательные последствия выборов, проводимых в большие праздники. Например, в 1927 году выборы назначили на важный для православных день Усекновения."Эти выборы ни к чему хорошему не приведут", — говорили тогда люди. И действительно, не вышло ничего хорошего. В Народной Скупштине пролилась кровь — были убиты Радичи. Народ связал это непосредственно с осквернением страшного праздника Усекновения, который крестьянами Ужичского края особо почитается. День, на который выпадает Усекновение, у нас называют" усечным", и на протяжении всего года в этот день не начинают никакой работы: если он приходится на понедельник, то весь год понедельник является" усечным днем", а если на четверг, то весь год" усечный день" — четверг. Так что, поскольку в тот год выборы проходили на Усекновение, народ со страшным предчувствием говорил: "Не будет добра". И добра не было".

Два года назад на Усекновение в селе К. двое мужчин копали колодец (хотя этот случай подробно описан в газетах и имена этих двоих упоминались, мы все же не будем здесь их называть из‑за живущих родственников).

В пятницу, накануне Усекновения, они копали уже на глубине. Перед этим велели зажарить им ягненка — поесть, когда выберутся наверх. Но живыми не выбрались и ягненка не попробовали. Другие съели ягненка на их поминках. Дело в том, что земля обвалилась и засыпала этих двоих. Спасти их пытались вызванные солдаты со множеством местных людей, но тщетно. Один был сразу задавлен обвалившимся грунтом, а второй еще два дня был жив, откликался. Люди все делали, чтобы спасти его и, копая, подобрались совсем близко к нему, но в этот момент осыпалась земля и свела на нет их труд. Мы много расспрашивали о жизни этих несчастных. И получили вот какие сведения.

Один из них, по имени Д., был усыновлен, но совсем не уважал своих приемных отца и мать, все время их поносил и мучил, требуя, чтобы его отделили. Узнав, что он завален в колодце, его приемная мать кричала: "Не доставайте, пусть его земля пожрет, так как он меня пожирал. Он это заслужил, и Бог его наказал!"

О другом, которого звали М., рассказывали, что он был распутником, пьяницей, наибольшим сквернословом и богохульником во всей округе. Это он еще два дня подавал голос из обвалившегося колодца. Хотя и был уже явно в лапах смерти, он не вспомнил о священнике и покаянии, а просил водки, которой ему, понятно, не могли подать.

В сентябре 1934 года в каменоломне монастыря Раковица постоянно трудилось много рабочих. По воскресеньям работы не велись, и к этому инженер не принуждал. Но нашелся десяток таких, что не обращали внимания на воскресенье, а решили в этот Божий день работать. Собрались они и взялись за работу. А один из них был жутким сквернословом и хулителем Имени Божиего. При каждом ударе по камню он произносил ужасные богохульные слова. Вдруг обрушились огромные глыбы камня и придавили всех работавших. Помощь подоспела быстро. Но все, кого удалось спасти, были с повреждениями и увечьями. А того богохульника вытащили страшно изуродованным и мертвым.

Яков Николич, лавочник из Осечины, рассказал нам вот о каком происшествии:

"Я — член Братства" Православное Христианское Общество" со дня его основания, и в моем доме размещалась канцелярия братства. Сын мой тоже не забывает о благочестии, посещает церковь. А вот сноха и знать не желала ни о вере, ни о церкви. Она просто ненавидела наше Братство и постоянно ругалась, когда мы шли молиться в церковь. И наших набожных собратьев она высмеивала, осыпала руганью. В 1935 году я ушел на традиционный собор братства в монастырь Студе- ница. Было это на Рождество Богородицы. Когда отслужили повечерие и большинство народа вышло из большой церкви, мы с одним другом остались коленопреклоненно молиться Богу перед святой ракой до того, пока не стали звонить к полунощ- нице. Что за это время произошло в моем доме, я, конечно же, не знал. Узнал, когда вернулся. Свою сноху я застал сошедшей с ума, связанной и взаперти.

Что случилось? Пока я был в Студени- це на молитве, моя сноха сидела в лавке. Туда зашла одна родственница и спросила у снохи: "А где братец?"(Так она меня называла.) На что моя сноха с издевкой ответила: "Ушел в Студеницу — в дом умалишенных!" И как только она произнесла эти слова, то лишилась рассудка, начала визжать, стучать, крушить все в лавке, рвать на себе одежду и всячески безумствовать. Тогда ее связали и заперли. Мы, вернувшись, сразу отвезли ее в больницу в Валево, а из Валева, по совету врача, перевели в Белградский дом умалишенных. Там ее продержали два месяца. Лечили ка- кими‑то уколами. Но это не помогло. Мой сын, ее муж, каждую неделю ездил в Белград навещать свою жену, но та его не узнавала. Потом кто‑то сказал мне, что хорошо было бы отвезти душевнобольную сноху в монастырь святого Наума. Услышав это, я подумал: грех‑то связан не со Свято — Наумовской обителью, а со Студе- ницей, которую назвала она домом умалишенных, поэтому так или иначе прежде всего ее надо отвезти в Студеницу. Что и сделал. Когда мы привезли сноху в святую Студеницу, рассудок вернулся к ней.

И, слава Богу, сейчас она здорова. А самое главное — сейчас уже знает о Боге".

"Не будет добра нашим поставщикам! Не сохранятся очаги битольских поставщиков!" — так говорит дядя Митко Илич, который сам долгое время занимался поставками для армии.

"Поставщики не боятся греха. А ведь обманывать при поставках для армии — очень большой грех. Бог страшно карает за это. Здесь, в Битоле, стояла турецкая армия. Турки не едят свинины, а также не позволяют держать и колоть свиней. Но одно время тяжело стало доставать бараний жир. А поставщиком жира тогда был какой‑то еврей. Он привез из Сербии много свиного жира, подмешивал к нему немного бараньего и этим снабжал турецкую армию целых шесть месяцев. Турки, ничего не подозревая, были вполне довольны. А когда узнали, полетела голова того еврея. Так вот, погиб не только еврей — поставщик, но весь его род вымер, и не осталось никого из потомства.