Антоний Голынский-Михайловский - О молитве Иисусовой и Божественной Благодати

Такая молитва творит чудеса. Старец Силуан в своих записках рассказывает о двух случаях, в которых явлено чудесное действие такой молитвы, когда боль любящего сердца привлекает силу Божию, изменяющую ход земных событий. Старец пишет: «Всякая мать, когда узнает беду о детях, то тяжело страдает или даже умирает. И я испытал подобное. Одно срубленное и очищенное дерево быстро катилось по откосу на человека. Я увидел это, но от великой скорби не мог ему крикнуть: „Уйди скорей“; у меня заболело и заплакало сердце — и дерево остановилось. Человек этот был для меня чужой: я не знал его, а если бы это был родной, то, думаю, вряд ли остался бы я жив». Другая история: «Была тем

{184}

ная ночь. Пристань была полна лодками рыбаков. Началась буря и скоро усилилась. Лодки стали биться одна о другую. Люди старались их привязывать, но было невозможно в темноте и в бурю. Все смешалось. Рыбаки стали кричать что есть силы, и стало страшно слушать крики испуганных людей. Я заскорбел о народе и слезно молился: „Господи, укроти бурю, утиши волны, скорбящих людей Твоих пожалей и спаси“. И скоро буря перестала, утихло море, и успокоенные люди благодарили Бога» {198} .

Митрополит Антоний (Блюм) пишет: «Пример Старца Силуана показывает нам, что молитва позволяет охватить одновременно Бога и человека, человека и Бога… Чем живее наша человеческая любовь, чем глубже мы отождествляемся через сострадание с теми, за кого молимся, тем совершеннее наше общение с Премилосердным Господом; наша молитва, родившаяся из человеческой трагедии, уносит нас в сердцевину Божественной тайны. Сначала мы остро сознаем земное страдание, но, по мере того как продолжается наша молитва, все явнее становится Присутствие Божие, и наступает момент, когда мы теряем землю из вида, нас уносит в глубины Божии — в покой, безмолвие, мир; и здесь, в сердцевине тайны любви, мы вновь встречаем тех, сострадание к которым коснулось нашего сердца, кто погружен в Божественную любовь. И тогда Дух Божий, Дух любви пронизывает нас до конца и возвращает к сознанию тварного, — но теперь в нем сплетаются полная земная ответственность и все углубляющееся созерцание Живого Бога, Бога любви» {199} .

В писаниях прп. Исаака Сирина читаем такие строки: «В тот день, в который печалишься о страждущем каким-либо недугом, о человеке добром или злом, страждущем телесно или мысленно, почитай себя мучеником и взирай на себя как на пострадавшего за Христа и на сподобившегося стать исповедником» {200} . А в начале ХХ-го века прп. Никон Оптинский записывал в своем дневнике: «Спасение ваше и погибель ваша — в ближнем вашем. Спасение ваше зависит от того, как вы относитесь к своему ближнему». Как это созвучно со словами другого русского святого — старца Силуана, находившегося на другом конце земли и в те же годы писавшего: «Блаженна душа, любящая брата своего, ибо брат наш есть наша жизнь».

Читая книгу-дневник праведного Иоанна Кронштадтского «Моя жизнь во Христе», мы соприкасаемся с тайной — нам открываются мысли обладателя чудотворной молитвы: «Когда молишься, старайся молиться больше за всех, чем за себя одного, и во время молитвы живо представляй всех людей вместе с собою единым телом, а каждого в отдельности — членом тела Христова и твоим собственным членом: есмы друг другу удове (Еф. 4:25); молись за всех так, как молишься за себя, с такою же искренностью и теплотою; их немощи, болезни считай своими

{185}

немощами и болезнями. Такую молитву с великим благоговением принимает Отец Небесный… Господу, как чадолюбивейшему Отцу, приятно, когда мы искренно молимся о людях — Его детях… Надо сердечно молиться Богу о всех людях, подверженных страстям: в них действует враг… Когда видишь в ближнем недостатки и страсти, молись о нем, — молись о каждом, даже о враге своем. Если видишь брата гордого и строптивого, горделиво с тобою или с другими обращающегося, молись о нем, чтобы Бог просветил его ум и согрел его сердце огнем благодати Своей, говори: Господи, научи раба Твоего, в диавольскую гордость впадшего, кротости и смирению и отжени от сердца его мрак и бремя сатанинской гордыни!.. Молись о всех согрешающих и не дерзай никого презирать за грех его или мстить ему, ибо этим увеличились бы только язвы согрешающих… Об усопших молись так, как будто бы ТВОЯ душа находилась в аду, в пламени, и ты сам мучился, пламенно молись о упокоении их в месте светле и злачне, в месте прохлаждения» {201} .

Отец Алексий Мечев в критический момент своей жизни получил завет от великого Кронштадтского пастыря — отец Иоанн, при встрече с московским батюшкой, наказал ему: «Будь с народом, войди в чужое горе, возьми его на себя». Этот завет отец Алексий воспринял как послушание и в полной мере воплотил в своем старческом служении, соделал его смыслом и целью всей дальнейшей жизни. И молитва святого батюшки творила чудеса, спасая многие и многие души. Сам он говорил о людях так: «К душе надо подходить тихо, нежно, как к какому-нибудь распускающемуся цветку. Одна мысль должна руководить пастырем: как бы кого не потревожить, как бы не обидеть, чем бы утешить и успокоить. Резкости не должно быть никакой, все легко, все любовно, все тепло» {202} . По воспоминаниям духовных чад, батюшка Алексий после безвременной смерти горячо любимой супруги «верным и несменяемым стражем стал у скорбного сердца человеческого. Разгрузка чужого горя и молитва вообще составляли тот фундамент, на котором строилась вся его пастырская деятельность… Собственное горе, переживаемое глубоко и сокровенно, делало батюшку о. Алексия особенно способным проникнуться всецело чужим страданием и быть к нему необыкновенно чутким» {203} . В этих чертах московского священника сразу узнается образ настоящего Старца, образ, хорошо знакомый по жизнеописаниям святых и подвижников разных эпох и народов.

Дух, которым жил святой праведный Алексий Московский, он прививал и своей пастве. Старец учил: «Научись тому, что на земле нужно жить только для неба, что такое жизнеустроение возможно и осуществимо и что основание этой жизни — в полном деятельном самоотречении во благо ближних… Надо уметь жить жизнью других, болеть их болезня

{186}

ми и скорбями и беззаветно нести свои духовные сокровища на пользу ближних… Старайтесь внимательно относиться к людям. Привыкнуть к этому трудно. Помни: забудь себя и забудь все в себе и живи жизнью всех и каждого. Кто бы к тебе ни пришел, переживай с ним то, что он переживает. Входи в его душу, а себя забудь, совершенно забудь себя… Вот как надо любить ближнего! Надо страдать его скорбями, болеть его болезнями… Любить ближнего можно не иначе и не прежде, чем в нашем сердце будет попрано всякое самолюбие, всякая гордость. Тот, кто не умеет смиряться перед рабом своим ради спасения ближнего, кто не умеет забывать своей личности, когда дело идет о благе ближнего, тот не имеет в себе духа истинного смирения, а где нет смирения, не может быть никакой добродетели… Входите в положение каждого человека, учитывайте то, кто перед вами, переживайте с другими, старайтесь разгружать других. Это даст вам возможность безболезненно отстать от своего „я“. Тогда вы будете страдать за других, как Христос страдал за всех» {204} .