Серафим (Роуз) - Вкус истинного Православия

В XX веке имя блаженного Августина обычно уже включается в Православные календари, как правило, под 15 июня (вместе с блаженным Иеронимом), но иногда под 28 августа, днем его преставления. Греческая Церковь в целом, быть может, воспринимает его с меньшими оговорками, чем Русская, как это можно увидеть, например, в официальном календаре одной из современных "старостильных" греческих Церквей, где его называют не "блаженным Августином", как в русском календаре, а "святым Августином Великим" (agios Augustinos о megas).

Однако, и в Русской Церкви любовь к нему велика, хотя ему и не присваивают титула "великий". Архиепископ Иоанн (Максимович), став правящим архиереем Западной Европы, выказывал нарочитое почитание блаженного Августина (равно как и многих других западных святых); так, он предпринял составление особой церковной службы в его честь (до тех пор ее не было в славянских минеях), и эта служба была официально утверждена Архиерейским Синодом Русской Церкви Заграницей под председательством митрополита Анастасия. Архиепископ Иоанн совершал эту службу ежегодно в праздник блаженного Августина, независимо от того, где бы он в этот день ни оказывался,

В новое время, возможно, наиболее уравновешенная критическая оценка блаженного Августина была дана в "Патрологии" архиепископа Филарета Черниговского, которая не раз цитировалась выше. "Он имея самое обширное влияние на свое и последующие времена. Но частью был не понят, а частью и сам неточно выражал свои мысли и подавал повод к спорам" (т. III, с. 7). "Обладая логическим рассудком и обилием чувства, Учитель Иппонский не владел, однако, в таком же обилии метафизическим умом, в сочинениях его много остроумия и мало оригинальности в мыслях, много логической строгости, но не много особенных возвышенных идей, Богословской основательной учености также нельзя приписать ему. Августин писал обо всем, так же как Аристотель, тогда как превосходными произведениями его могли быть и были только систематические обозрения предметов и нравственные размышления… Самую высокую черту составляет в нем глубокое искреннее благочестие, которым дышат все сочинения его" (там же, с. 35). Среди его нравоучительных произведений, высоко оцениваемых архиепископом Филаретом, "Солилокия" ("Беседы с самим собой"), трактаты, письма и проповеди о монашеских подвигах и добродетелях, "О попечении об умерших", о молитве к святым, о почитании мощей и, конечно же, его справедливо прославленная "Исповедь", которая, без сомнения, поражать может каждого до глубины души искренностию сокрушения и согревать тою теплотою благочестия, которая столько необходима на пути спасения" (там же, с. 23).

"Спорным" аспектам догматических сочинений блаженного Августина зачастую предавалось столь большое значение, что другой, нравоучительной стороной его трудов в большей мере пренебрегали. Однако, сегодня основным достоянием для нас является, возможно, как раз его роль как Отца православного благочестия, которым он был преисполнен. Современные же ученые часто испытывают разочарование, не понимая, как такой "интеллектуальный гигант" оказывается настолько "типичным сыном своего времени — даже в тех вещах, где ждешь меньше всего", что "достаточно странно, как Августин вписывается в общий фон, переполненный снами, бесами и духами", а его приятие чудес и видений "обнаруживает доверчивость, которая нам сегодня представляется невероятной". В этом качестве блаженный Августин расходится с "искушенными" учеными богословами наших дней; но зато он един в этом с простыми православными верующими, так же как и со всеми святыми Отцами Востока и Запада, которые, каковы бы ни были их ошибки и разногласия в теоретических сторонах учения, наделены искренними, глубоко христианскими сердцем и душой. Это как раз и делает его неоспоримо Православным Отцом и создает непреодолимую бездну между ним и его инославными "последователями" последних столетий, делает его близким всем тем, кто сегодня держится истинного христианства. Святого Православия.

Но также и во многих догматических вопросах блаженный Августин открывается как учитель православных. Особенно необходимо упомянуть его учение о тысячелетнем царстве Христа. Будучи в свои первые годы в христианстве приверженцем несколько спиритуализированной формы хилиазма [11], в зрелые годы он стал одним из основных противников этой ереси, сбившей с пути и в древности, и в наше время многих людей, читавших Апокалипсис св. Иоанна слишком буквально, вопреки Церковному Преданию. В истинно православном толковании, которому учил блаженный Августин, "тысяча лет" Апокалипсиса (Откр. 20, 3) — это все время от Первого до Второго пришествия Христа, когда дьявол "связан" (значительно ограничен в своих возможностях соблазнять верующих), а святые царствуют со Христом в благодатной жизни Церкви ("О Граде Божием", кн. ХХ,гл.7–9) [12].

По иконографии можно вполне отчетливо представить себе черты блаженного Августина. Возможно, самое раннее из сохранившихся его изображений — фреска VI века в Латеранской библиотеке в Риме, несомненно, основывается на прижизненном портрете; то же изнуренное аскетическое лицо с редкой бородой предстает и на иконе VII века, изображающей его вместе с блаженным Иеронимом и св. Григорием Великим. Икона из Турской рукописи XI века более стилизована, но еще все же очевидно основывается на том же оригинале. Поздние западные изображения утрачивают сходство с оригиналом (как случилось с большинством ранних святых на Западе), показывая блаженного Августина просто как средневекового или современного латинского прелата.

Православное богословие XX века испытало "патриотическое возрождение". Без сомнения, в этом "возрождении" есть много положительного. Ряд православных учебников последних веков, излагая определенные доктрины, пользуясь частично Западной (особенно римо-католической) терминологией, не отдавали должного почтения некоторым из глубоко православных Отцов, особенно ближайшим к нам по времени (св. Симеон Новый Богослов, св. Григорий Палама, св. Григорий Синаит). "Патриотическое возрождение" в XX веке по крайней мере отчасти исправило эти недостатки и освободило православные академии и семинарии от витавших в их стенах недолжных "западных веяний". Фактически оно явилось продолжением того движения за православное самосознание, которое было начато в XVIII — начале XIX вв св. Никодимом Святогорцем, св. Макарием Коринфским, блаженным Паисием (Величковским), митрополитом Московским Филаретом и другими — как в Греции, так и в России. Однако, "возрождение" это имело и свою негативную сторону. Прежде всего, к XX веку оно уже стало (и поныне остается в значительной степени) "академическим" феноменом: абстрактная, оторванная от действительности жизнь, несущая отпечаток ничтожнейших страстей современных академических кругов — самодовольства, жажды превосходства, отсутствия снисходительности в критике взглядов других, образование партий и кружков "посвященных", диктующих "моду" на взгляды. Некоторые исследователи настолько возревновали о "патриотическом возрождении", что находят "западное влияние" всюду, куда ни глянут, становятся гиперкритическими в отношении к "вестернизированному" Православию последних столетий и позволяют себе крайне пренебрежительное отношение к очень почитаемым православным Отцам (как к нынешним, так даже и к древним) по причине "западности" их взглядов. Эти "ревнители" едва ли подозревают, что своими действиями выбивают православную почву из-под собственных ног и низводят непрерывную православную традицию к некоей "партийной линии", которую их небольшая группа якобы разделяет с Великими Отцами прошлого. Последнее опасно приближает "возрождение патристики" к разновидности протестантизма (Критику подобного результата "возрождения патристики" см.: в статье F.M.Pomazansky. "The Lituigical Theology of Fr. A. Schmemann''. The Orthodox Word, 1970, no. 6, pp. 260–280. (о. Михаил Помазанский. "Литургическое богословие о. А.Шмемана").