Павел Евергетин - Евергетин или Свод богоглаголивых речений и учений Богоносных и Святых Отцов

2. Блаженная рассказывала о житиях выдающихся святых, и сестры устремлялись умом к их подвигам и осознавали, что ничего особенного в сравнении со святыми они не совершили. Монахини становились благоразумнее и каждый день говорили: «Чего мы воображаем и превозносимся? Что не пьем вина? Но некоторые, строгие в подвиге, даже воду пили не больше глотка. Ты вот воздерживаешься от масла, не ешь вареное. Но иные подвижницы и хлеба не едят, а утоляют голод лишь зеленью. И в том, что ты ешь только поздно вечером, нет ничего значительного. Некоторые едят только на второй и на третий день. И великим ты сочла, что не моешься? Не забывай, что и многие мирские люди не моются по болезни.

Ты возгордилась, что спишь на циновке или власянице? Нашла чем гордиться! Иные спят всегда только на голой земле. Даже если и на земле начнешь спать, не прославит это тебя. Есть подвижницы, для которых острые камни становятся ложем, чтобы не испытывать приятность от сна. А некоторые подвижницы всю ночь добровольно висят на опорках. И даже если и совершишь все это и взойдешь к строжайшему подвигу, все равно не высокоумствуй.

Бесы тоже совершают и делают больше, чем люди. Они вообще не едят, не пьют, не пользуются мирскими вещами и никогда не спят. Даже если ты обитаешь в пустыне, сделав своим жилищем пещеру, не думай, что совершаешь нечто великое. Только такие твои помыслы и деяния могут по благодати Божией исцелить тебя от гордыни. Огонь, сильно разгоревшийся, можно потушить, только если его разметать. Всякая добродетель хочет скрыться, если видит гордыню, какой бы суровый подвиг ты ни взялась совершать. Как бы ни был наточен меч, удары о камень быстро его притупляют. Так и самый напряженный подвиг губит превозношение.

Поэтому подобает всячески оберегать душу; и свой суровый подвиг, воспламененный огнем гордыни, нужно поскорее перенести в тень. Лучше отсечь всякие излишества, чтобы корень стал крепче и здоровее. Превозношение — худшее из зол. Это очевидно из его противоположности благу смиренномудрия, самому великому благу. Дьявол пытается подражать любой добродетели, но он не знает, что такое добродетель».

Сказал авва Исидор: «Если вы совершаете подвиг по закону Божию, то не надмевайтесь, когда поститесь. Если вы постом гордитесь, то какая будет от него польза? Полезнее человеку есть мясо, чем поститься в надменности и кичливости».

2. Старцы говорили: «Если ты увидишь юношу, который по собственной воле восходит на небо, удержи его за ногу и повергни вниз. Это ему будет полезно».

3. Три брата как — то пришли к старцу в Скит. Один сказал:

— Авва, я знаю Ветхий и Новый Завет наизусть.

— Ты наполнил воздух словами, — сказал старец.

— А я, — сказал другой, — переписал Ветхий и Новый Завет для себя.

— А ты, — сказал старец, — наполнил полки свитками.

— Мой котел зарос сорняками, — сказал третий.

— Ты отогнал от себя гостеприимство, — сказал старец.

4. Старец вспоминал: «Как — то я беседовал с одним старцем, а к нему пришла дева и сказала:

— Отче, я постилась шесть дней в неделю в течение двухсот недель и выучила наизусть Новый и Ветхий Завет. Что мне еще осталось сделать?

— Принимаешь ли ты после этого унижение за честь для себя? — спросил старец.

— Нет, — ответила она.

— А ущерб как выгоду, а странника как кровного родственника и нужду как богатство?

— Нет, — ответила она.

— Значит, — сделал вывод старец, — ты не постилась шесть дней в неделю, не выучила Ветхий и Новый Завет и обманываешь сама себя. Иди и трудись, а пока ты не достигла ничего.

5. Один монах в Фиваиде вел суровейшую аскетическую жизнь. Он постоянно предавался бдениям и молитвам. И постился он довольно сурово — ел только раз в неделю по пятницам вечером немного бобовых стручков и зелень диких трав единственно для того, чтобы только физически не ослабеть. Так он прожил довольно много лет.

Но изобретатель зла дьявол позавидовал ему и напал на него, чтобы опорочить его гордыней. Лукавый принялся внушать ему помысел зазнайства, чтобы он начал говорить самому себе: «Вот я достиг такой вершины поста и бдения, какой не достигал ни один человек. Так что мне пора бы уже совершать знамения, чтобы и самому воодушевиться на новые подвиги и утвердить людей в вере — они увидят Божьи чудеса и прославят нашего Отца небесного. Попрошу у Бога силы чтобы творить чудеса, ведь Спаситель Сам говорил: Просите и дано будет вам » (Мф 7,7). И монах долго молился, обращаясь к Нему с этой просьбой.

А человеколюбивый и благой Бог, Который хочет, чтобы все люди спаслись (1 Тим 2, 4), видя его заблуждение и помня его труд и подвижничество, не попустил врагу ввести его в соблазн и низвергнуть в пропасть гордыни, ибо это худшая погибель. Как раз о такой помощи Божией говорится в псалме: Когда он будет падать, не упадет, ибо Господь поддерживает его за руку (Пс 36,24). И монаху пришли на ум слова апостола Павла, который призывал не думать, чтобы мы сами способны были помыслить что от себя . «И если апостол признает себя неспособным, — подумал монах, — то тем более я нуждаюсь в наставлении. Отправлюсь — ка я к анахорету, и что он мне скажет и посоветует, то и приму как руководство от Бога ко спасению».

Авва, к которому он отправился, был великим и именитым, преуспевшим в созерцании Бога. Он духовно помогал всем, кто приходил к нему ради истинного назидания. Монах вышел из кельи и отправился к анахорету. Когда он вошел к нему в келью, старец увидел двух обезьян, сидевших на его плечах, что его шея опутана цепью, и каждая обезьяна тянет цепь на себя. Увидев это и поняв причину, ибо отшельник был научен Богом распознавать смысл таких видений, он вздохнул и тихо заплакал. После молитвы и обычного лобзания они сели и ничего не говорили целый час: таков был обычай у отцов.

Затем монах попросил:

— Отче, помоги мне и дай залог пути спасения.

— Чадо, — сказал анахорет, — немощен я для этого и сам нуждаюсь в руководстве.

— Не откажи мне в помощи, мои господин и отец, — умолял гость — Ибо я был вполне извещен о тебе и дал себе слово принять любой твой совет.

Но тот отказывался, объясняя:

— Все равно ты меня не послушаешься, и поэтому не дам тебе совета.

Но юноша продолжал упрашивать его и пообещал:

— Что ни повелишь мне, послушаюсь тебя, как ангела.

Тогда старец сказал:

— Возьми свой кошелек, пойди в город и купи десять хлебов, десять секстов вина и десять фунтов мяса и принеси сюда.

Монах опечалился, но так как он дал слово анахорету исполнить все, что он скажет, то отправился в город. По дороге у него возникало множество помыслов: «Зачем старцу все это понадобилось, и как я все это куплю? Для мирян будет соблазном, если увидят меня с такими покупками».