Надежда Киценко - Святой нашего времени: Отец Иоанн Кронштадтский и русский народ

«Мы так много слышали о вашей всеобщей помощи и решили попросить ваших св. молитв и исцеление, и я написала вам в первый раз в июле месяце, в то время муж уехал в Москву по делам и заодно хотел еще посоветоваться с врачами, но я ему отсоветовала, пот. что послала вам письмо и так надеялась ждала приезда мужа была в полной уверенности увидеть его совершенно здоровым, но в каком я была огорчении когда узнала что он также не слышит. Батюшка! Одна надежда на Бога! Умоляю вас помолиться… буду вам очень, очень благодарна» {387} 387 Там же. Д. 9а. Л. 90 об.–91 об. .

Финальная фраза типична для стиля образованных и обеспеченных людей: они считали выражение благодарности и данью приличию, и признаком внутреннего достоинства. У бедных и менее образованных мирян фразы типа «Буду вам признательна» не были в ходу, и они, как правило, писали о. Иоанну: «Я тоже буду за вас молиться».

В этой фразе масса подтекстов. Во-первых, бедные и необразованные намного глубже, чем богатые, осознавали, что ни одна услуга не бывает бесплатной, и это, безусловно, относится и к помощи священника. Большинство из них стремились внести хотя бы символическую плату. Так, например, бедный крестьянин, который описал свою болезнь и поставил диагноз, что это наказание за молодость, проведенную «в пьянстве, разврате и т. п. пагубных поступках», внес свою «посильную лепту» — один рубль. Однако те, кто не мог дать и этого, обещали хотя бы молиться {388} 388 Письмо от 1892 г. Там же. Д. 19а. Л. 23–24. . Вместе с тем здесь есть и иной, более глубокий подтекст. В глазах подавляющего большинства своих корреспондентов о. Иоанн был не одинокой звездой, указывающей путь к праведной жизни, но частью огромного созвездия православного благочестия, к которому они причисляли и себя. Священник или праведник существовал не в какой-то особой божественной вселенной, недоступной для простых смертных. Возможно, он был ближе к Господу, чем они, но корреспонденты пастыря осознавали, что идут вместе с ним по одному пути — тому самому, который был прежде пройден уже людьми, ставшими признанными святыми. Вот почему они особо упоминали, что будут молиться за о. Иоанна, или заканчивали письма такими фразами, как «Да хранит вас Царица Небесная». Будучи «угодным Богу», он все же оставался смертным человеком, подверженным — возможно, дальше в большей степени, чем они, — вражеским искушениям. Говоря пастырю, что будут за него молиться, люди утверждали свою активную роль на пути к спасению. Они были деятельными участниками, а не публикой, ожидающей от фокусника чуда по мановению волшебной палочки {389} 389 См. письмо от Марии. Там же. Д. 9 д. Л. 28–28 об. . Итак, о. Иоанна воспринимали, с одной стороны, как самое яркое и живое воплощение православия, но с другой — как его составную часть, и потому столь многие стремились помочь ему в его собственных исканиях. Помимо обещания молиться за него, люди дарили пастырю, словно члену семьи или близкому другу, осязаемые частички благодати. Одна женщина прислала ему освященную просфору и частицу мощей св. епископа Митрофана; другая передала святую воду святителя Феодосия Черниговского и масло великомученицы Варвары {390} 390 Письмо без даты и письма от 22 сентября 1906 г. и 8 августа 1908 г. Там же. Д. 11. Л. 190, 117, 133. . Наконец, люди умоляли его вознести молитвы другим святым — Тихвинской иконе Божьей Матери, и Николаю Чудотворцу, и целителю Пантелеймону и т. д. {391} 391 Там же. Д. 11. Л. 117, 127, 288.

Все сказанное выше заставляет нас задаться вопросом: как люди оценивали роль о. Иоанна в молитве и исцелении? Они демонстрировали здесь поразительное единомыслие, и притом в духе православия. Если их собственные молитвы не приносили результата, это лишь доказывало слабость их молитвы и самой их веры. А пастырь, полагали верующие, имел более прямую связь с Господом, чем простые смертные. К примеру, в 1898 г. баронесса Ливен, моля об исцелении детей сестры от скарлатины, так выразила свое пожелание: «Верю, что Бог всемогущ и что чистая, усердная молитва Ему угодных людей творит чудеса» {392} 392 Там же. Д. 9а. Л. 148. . Такое представление об иерархии приводило к тому, что в случае успешного исхода благодарственные молитвы возносились прежде всего Богу и лишь затем — о. Иоанну.

Однако как быть с теми случаями, когда даже молитва пастыря, казалось, бессильна? Здесь совместная ответственность святого и того, за кого он молится, проступает с особой силой. Если к болезни привел грех, то и выздоровление столь же непосредственно связано с верой. О. Иоанн любил повторять своей пастве, что каждому воздастся по вере его, и поэтому столь многие корреспонденты особо отмечали в письмах свое благочестивое поведение. Однако один почтовый служащий из Торжка, которому не помог пастырь, писал 17 ноября 1890 г.:

«Батюшка когда я в олтаре после литургии подошел к Вам и стал просить Ваших молитв Вы меня подробно распросили о первой моей поездке к Вам и сказали потому не исцелился что маловерен Батюшка да ведь я бесподобный грешник мирянин и живущий в самом вертепе греховном на почте да и во всю свою жизнь я не имел такого случая который бы утвердил меня в вере. О чем я не просил Господа Бога в своих молитвах никогда не получал желаемого просил св. угодников свщм. Пантелеймона о исцелении меня и тоже не получил до сего время оного просил и других святых угодников и об исцелении меня и о помощи в недостатках и нужде которые совсем меня заели но увы не суждено мне иметь этой радости в жизни… Помолитесь за меня об исцелении а равне прошу утвердить меня и в вере в кот. думаю что утвердится могу исцелением меня это будет факт на всю мою жизнь и кот. разрушил бы все мои еретические мысли. Батюшка сам свящм. Пантелеймон утвердился в вере во Христе тогда когда воскресил мертвого — как же нам-то грешным достигнуть этой благодати если Вы святейший пастырь и живой ходатай за нас грешных не наградит нас…» {393} 393 Письмо от Павла Гозовченко. Там же. Д. 9е. Л. 32–33.

Таким образом, признавая у себя недостаток веры, просители о. Иоанна вполне логично полагали, что подтверждением их веры должно стать исполнение их просьбы. Конечно, можно интерпретировать это как манипулирование; однако все же скорее это — стремление достичь желаемого в рамках православного мировоззрения.

Хотя считалось, что молитвы о. Иоанна помогают и на расстоянии, большинство людей все-таки предпочитали личную встречу. Однако к 1890-м годам количество желающих настолько возросло, что посещать всех становилось все труднее. Более того, батюшка даже нанял штат помощников, которые занимались расписанием его дел и встреч. На практике это означало, что позволить себе напрямую встретиться с пастырем можно было только при наличии средств. В результате, начиная с 1890-х годов, бедняки практически перестают уговаривать о. Иоанна посетить их лично, а титулованные дворяне из окрестностей Санкт-Петербурга забрасывают его подобными просьбами. Более того, письма от представителей знати начинают поступать в большом объеме только после 1894 г., когда о. Иоанна попросили совершить богослужение у постели умирающего Александра III. Это показывает, что большинство высшего дворянства ожидало знака императорского расположения, прежде чем обратиться к пастырю. Однако, единожды обратившись к нему, они становились его преданными приверженцами и составили влиятельную часть паствы.