Рудольф Штайнер - Пятое Евангелие

Это есть то, что переживают как поражаться-вызванному (Staunen-Hervorrufendes): Это совпадение всегда одного образа некого переживания Апостолов с Христосом после Мистерии Голгофы с одним образом до Мистерии Голгофы, который они действительно нормально зная в физическом теле пережили с Христосом Иисусом.

Мы сделали с этим начало, чтобы сообщить, что позовляет себя прочесть в так называемом Пятом Евангелии и мне позволено в конце этого первого сообщения, которое я имел сделать сегодня, наверное высказать вам некую пару личных слов, которые наряду с этим фактом все-же равно должны быть высказаны. Я чувствую себя в известной мере обязанным, чтобы говорить об этих вещах. То, однако, что я хотел бы сказать, есть следующее: Я знаю очень вполне, что мы в настоящее время живем в неком таком времени, в котором подготавливается некоторое для следующего Земного будущего человечества, и что мы в пределах нашего - теперь Антропософского - общества как бы должны себя чувствовать как те, кому восходит некое предугадывание, что в Душах людей есть нечто подготовить для будущего, что должно быть подготовлено. Я знаю, придут времена, в которые еще совсем по-другому, чем наше сегодняшнее время нам позволяет, может будет говорено об этих вещах. Ибо мы все есть ведь дети времени. Придет однако близко будущее, в которое можно будет подробнее, точнее говорить, в которое наверное некоторое из того, что сегодня только наметочно-образно может быть распознано, много, много более точнее можно будет распознать в Духовной хронике бытия. Такие времена придут, если также сегодняшнему человечеству это приходится так невероятно. Однако-же прямо из этого основания, предрасполагается некое известное обязательство, чтобы уже сегодня говорить об этих вещах. И если это мне также стоило некого известного преодоления, чтобы прямо говорить об этой теме, так перевесило ведь все-же обязательство напротив тому, что в наше время должно подготовиться. Это привело к тому, чтобы в первый раз прямо у вас здесь говорить об этой теме.

Когда я говорю о преодолении, то схватывайте вы это слово действительно так, как оно высказывается. Я прошу подчеркнуто то, что я прямо при этом деле имею сказать, действительно только охватить, как некий род подвижения, как нечто, что совсем наверняка в будущем много подробнее, точнее сможет быть говорено. И слово преодоление поймете вы лучше, если вы мне позволите подчеркнуть некое личное замечание: Это есть мне насквозь ясно, что для Духовного исследования, которому я предал себя, сначала некоторе есть черзвычайно трудно и полно усилия, чтобы достать из Духовного писания Мира; прямо вещи этого рода! И я вообще не удивлялся бы если слово наметочно-сть", которое я употребил, имело бы некое еще много более тяжелое и широкое значение, чем это наверное теперь требуется быть схваченным. Я совсем не желаю сказать, что я сегодня уже есть в состоянии все точно сказать, что представляется в Духовном писании. Ибо прямо я чувствую некоторые трудности и усилие, когда дело идет о том, чтобы образы, которые соотносят себя на тайны Христианства, достать из Акаша-Хроники. Я чувствую усилие, чтобы принести эти образы до необходимой плотности, мочь их прочно удерживать, и рассматриваю это в известной мере как мою Карму, что мне было наложено обязательство сказать то, что я равно высказываю. Ибо совсем без сомнения имел бы я меньше усилия, если бы я был в положении, в котором есть некоторые наши современники, чтобы иметь в мое первое юношество получить некое действительно Христианское воспитание. Это я не имел; я выростал в неком полностью свободно-Духовном окружении и также мое обучение вело меня к свободно-Духовному. Мой собственный путь образования был некий чисто научный. И это делает мне некое известное усилие, чтобы эти вещи теперь найти, о которых я обязан говорить.

Прямо это личное замечание позволено мне наверное сделать из двух оснований: из основания, потому что ведь прямо через некую совсем своебразную бессовестность была послана через Мир некая глупая, дурацкая сказка о моей совместной связи с известными Католическими течениями (#17). Из всех этих вещей не есть никакое отдельное слово истинно. И куда это пришло с тем, что сегодня многосторонне называет себя Теософия, это можно просто измерить на том, что на почве Теософии такие бессовестные построения и слухи были посланы в Мир. Так как мы однако вынуждены не снисходительным способом, фразно об этом уходить прочь, но этому напротив установить истину, то позволено этому личному замечанию быть сделанным. - С другой стороны чувствую я себя прямо через то, что я в мое юношество отдаленно стоял Христианству, к таковому тем более непредвзято и верю, так как я только через Дух и Христос-Существо был приведен, прямо на этой области иметь известное право на безпредосудительность и непредвзятость, чтобы сделать об этих вещах высказывание. Наверное - прямо в эти часы Мировой истории больше смогут придать слову некого человека, который приходит из научного образования, который в свое юношество стоял отдаленно Христианству, чем некого такого, который со своего самого раннего юношества есть с Христианством в совместной связи. И я истинно не верю, что Христианство может нечто потерять, если это в его глубоком элементе будет представлено из некого сознания, которое только из самого Духа нашло себя к Христианству. Но если вы эти слова принимаете серьезно, то почувствуете как наметочно, что живет во мне самом, когда я теперь говорю о тайнах, которые я хотел бы обозначить, как тайны так называемого Пятого Евангелия. ""

Христиания (Осло), Третий доклад, 3 Октября 1913

Когда я вчера говорил о том, что те личности, которые обычно именуются Апостолами Христоса Иисуса пережили некое известное пробуждение в мгновение, которое имеет в так называемом празднике Пятидесятницы свой исходный пункт, так с этим совсем не утверждается примерно, что то, о чем я имею говорить как о содержании так называемого Пятого Евангелия, одинаково тогда так, как я это рассказываю, было якобы в полном сознании Апостолов. Все-же, когда ясновидческое сознание углубляется в Души этих Апостолов, тогда распознает оно те образы в этих Душах. Но в Апостолах самих жило это тогда уже менее как образ, но это жило, теперь, если мне позволено сказать, как жизнь, как непосредственное переживание, как чувство и мощь Души. И то, что Апостолы затем могли говорить, через что они даже Греков в тогдашнее время увлекли, через что они дали толчок к тому, что мы называем Христианское развитие, это, что они так носили в себе как мощь Души, как мощь душевности, это расцвело из того, что в их Душах жило как живая сила Пятого Евангелия. Они могли говорить так, как они говорили, они могли действовать так, как они действовали потому что они вещи, которые мы теперь расшифровываем как Пятое Евангелие, живо носили в своих Душах, также если они вещи не так рассказывали в словах, как теперь должно теперь рассказывать это Пятое Евангелие. Ибо они ведь приняли, как через пробуждение, оплодотворение через все-царящую Космическую Любовь и под впечатлением этого оплодотворения действовали они теперь дальше. Что действовало в них, было то, чем (wozu) стал Христос после Мистерии Голгофы. И здесь стоим мы у некого пункта, где мы в смысле Пятого Евангелия должны говорить о Земной жизни Христоса.