Василий Великий - Творения. Часть III. Книга 2. О Святом Духе к святому Амфилохию

«Пусть так, — говорят они, — но из сего не следует, что и слава непременно принадлежит Духу, почему и мы должны превозносить Его славословиями». Итак, откуда возьмем доказательства, что достоинство Духа превыше всякого ума, когда общение с Ним Отца и Сына почитают они неудостоверительным свидетельством сего достоинства? По крайней мере, обратив внимание на знаменование имен, на величие действований Духа и также на благодеяния, какие оказывает Он нам, лучше же сказать, всей твари, можем, в некоторой мере, составить себе понятие о величии Его естества и о неизреченном Его могущество.

Он называется «Духом», как: « Дух есть Бог » (Ин. 4, 24), и: « Дух лица нашего, помазанный Господь » (Плач. 4, 20). Называется Святым, как свят Отец и свят Сын. Ибо в тварь привносится святыня совне, а в Духе святость восполняет естество, почему Он есть не освящаемый, но освящающий. Называется благим, как благ Отец и благ Рожденный от Благого. Называется «правым», как « прав Господь Бог » (Пс. 91, 16), потому что Он — источная истина и источная правда, по неизменяемости Своей сущности не имеет отступлений и уклонений в ту и другую сторону. Называется Утешителем, как и Единородный, Который Сам говорит: « Аз умолю Отца, и иного Утешителя даст вам » (Ин. 14, 16). Так у Духа имена общие с Отцем и Сыном, и Он имеет сии наименования по естественному с Ними единению. А иначе почему же мог бы иметь? Еще называется «владычним» и Духом истины, и Духом премудрости. « Дух Божий сотворивый мя » (Иов. 33, 4). И о Веселеиле сказано, что наполнил его Бог « духом Божиим премудрости, и смышления, и ведения » (Исх. 31, 3). Таковы имена, так они высоки и велики, однако же не выражают никакого преизбытка славы!

А каковы действования? Неизреченны по величию, неисчислимы по множеству. Ибо как представим мыслью то, что за пределами веков? Каковы были действования Духа прежде мысленной твари? Сколь многочисленны благодеяния Его к твари? Какое могущество на времена грядущая? Ибо Дух был, был прежде веков, был купно со Отцем и Сыном. Поэтому, если и представишь что за пределами веков, то найдешь, что оно после Духа. А если представишь в уме творение, то Силы небесные утвердились Духом, под утверждением же, очевидно, должен ты разуметь неудобоизменность в навыке к благому. Ибо от Духа даровано Силам и общение с Богом, и неуклонность ко греху, и пребывание в блаженстве. Пришествие Христово! и Дух предшествует. Явление во плоти! и Дух неотлучен. Действия сил, дарования исцелений — от Духа Святого. Бесы были изгоняемы Духом Божиим, диавол приведен в бездействие — в соприсутствии Духа, искупление грехов — по благодати Духа. Ибо « омыстеся » и « освятистеся именем Господа нашего Иисуса Христа, и Духом » Святым (1 Кор. 6, 11). Присвоение нас Богу — чрез Духа. Ибо « посла Бог Духа Сына Своего в сердца » наша, « вопиюща: Авва Отче » (Гал. 4, 6). Воскресение из мертвых — действием Духа. Ибо « послеши Духа Твоего, и созиждутся, и обновиши лице земли » (Пс. 103, 30). Если кто под творением захочет разуметь оживотворение разрушившегося, то ужели не велико действование Духа, Который устраивает нам жизнь из воскресения и восстанавливает души наши для духовной жизни? И если творением будет названо здешнее преобразование в лучшее тех, которые пали вследствие греха (ибо и так употребляется слово cиe по обыкновению Писания, например, когда говорит Павел: « аще кто во Христе, нова тварь » (2 Кор. 5, 17), то и здешнее обновление и здешний переход от жизни земной и страстной к жительству небесному, совершаемый в нас чрез Духа, приводят душу нашу в крайнее удивление.

Чего же побоимся после этого? Неужели того, чтобы избытком чествования не превысить достоинства? Или, напротив того, чтобы понятия о Духе не унизить, хотя, по–видимому, скажем о Нем самое великое, что только произносится человеческою мыслью и человеческим языком? Cиe говорит Дух Святый, потому что cиe говорит Господь: « сниди, и или с ними, ничтоже разсуждая: зане Аз послах их » (Деян. 10, 20). Неужели это — слова униженного и презренного? « Отделите Ми Варнаву и Савла на дело, на неже призвах их » (Деян. 13, 2). Ужели говорит так раб? И Исаия сказал: « Господь посла мя, и Дух Его » (Ис. 48, 16). И: « сниде Дух Господа, и настави их » (Ис. 63, 14). А слово: наставление, принимай опять не в низком значении. Ибо Писание свидетельствует, что это есть Божие дело. Сказано: « наставил еси, яко овцы, люди Твоя » (Пс. 76, 21), и: « наставляяй, яко овча, Иосифа » (Пс. 79, 1), и: « настави я на упование, и не убояшася » (Пс. 77, 53). Посему, когда услышишь: « егда приидет » Утешитель, « Той воспомянет вам, и наставит на всяку истину » (Ин. 16, 13; 14, 26), тогда слово наставление разумей, как научен, и не подкапывай понятия.

Но говоришь: «и " ходатайствует о нас " (Рим. 8, 26). Посему сколько проситель ниже благодетеля, столько и Дух по достоинству далек от Бога». Но разве не слыхал ты об Единородном, что Он есть одесную Бога, « и ходатайствует о нас » (Рим. 8, 34)? За то, что Дух в тебе (если только совершенно в тебе), и за то, что нас ослепленных учит и наставляет избранию полезного, ты не искажай благочестивого и святого о Нем верования. Ибо крайняя мера непризнательности — человеколюбие благодетеля обращать в предлог к неблагодарности.

Посему « не оскорбляйте Духа Святаго » (Еф. 4, 30). Слышите, что говорит начаток мучеников — Стефан, укоряя народ непокорный и не подчиняющийся. « Вы присно Духу Святому противитеся » (Деян. 7, 41), говорит он. И еще Исаия: « разгневаша Духа Святаго, и обратися им на вражду » (Ис. 63, 10). И в другом месте: « дом Иаковль разгнева Дух Господень » (Мих. 2, 7). Не выражает ли это полновластного могущества? Предоставляю суду читающих, какие понятия о Духе должны иметь слышащие cиe. Как об орудии ли, как о чем ли подчиненном, равночестном твари и нам сослужебном? Или благочестивым весьма тяжело и единым словом поползнуться на такую хулу? Рабом ты называешь Духа? Но сказано: « раб не весть, что творит господь его » (Ин. 15, 15), а Дух так же «весть Божия», как и «дух человека — яже в человеце» (1 Кор. 2, 11, 12).

Говорят, что «Дух — не раб и не Господь, но свободен». Удивительно бесчувствие, жалко бесстрашие — утверждающих это! Что более оплакивать в них? невежество ли? или хульничество? Богословские догматы унижают они человеческими примерами и здешний обычай, по которому иное различие достоинств, стараются применить к Божию неизреченному естеству, не размышляя, что у людей никто не раб по естеству.