Доминик Бартелеми - Бог и Его образ. Очерк библейского богословия

Перед Ягве, Который предпочел меня отцу твоему и всему дому его, утвердив меня вождем народа Ягве, Израиля; пред Ягве играть и плясать буду! Но я еще больше уничижусь и сделаюсь еще ничтожнее в глазах моих, и перед служанками, о которых ты говоришь, я буду славен"(б,20-22).

Это говорит тот же самый Давид, по-прежнему во всем противоположный Саулу. Когда тот обнажался в Навафе (1 Цар 19,24), он доходил до дна падения: его, гордого и ревнивого царя, Бог швырял нагим к ногам соперника. Напротив, Давид унижается добровольно. Он не держится за свою славу как за что-то хрупкое, непрочное. Он бросает ее к ногам Бога, как дитя, которое играет и которое уверено в верности, даже более – в любви Того, Кто его избрал. Принести в дар Богу свою славу значит умножить ее. Но Давид поступает так не из расчета. Он делает это по гениальной догадке, подобно тому, как он догадался предать преследователя в руки Божественного Мстителя. Здесь снова узнается его характер. От его исступленного танца веет высшей мудростью, шутливой и веселой, мудростью детей Божиих. Его экстаз не имеет ничего общего с беснованием Саула (1 Цар 10,10-13; 11,6; 19,23-24).

Когда Давид говорил Мелхоле:"Я еще больше уничижусь", он не подозревал, каким образом исполнится для него это пророчество. Это началось на террасе его дома одним летним вечером. Тут его жизнь вступила в третий этап – период страсти. Сначала это была страсть с маленькой буквы, но вскоре она превратилась в Страсти с большой. Нет нужды напоминать фактическую сторону дела: грех, попытку Давида скрыть грех, затем письмо Иоаву и смерть Урии от руки врага (2 Цар 11). Нафан, который знает внутреннюю честность Давида, без труда устыжает его с помощью притчи о бедном и его овечке, и Давид воспринимает смерть ребенка, родившегося от греха, как знак прощения (12). Давид открывает для себя новый вид уничижения: не восторженного уничижения по собственному произволению, которое было ему уже знакомо, а тайное угрызение совести, которое снедает сердце и причиняет ему муку оттого, что он сам разорвал связь с Богом. Но это еще всего лишь начало Страстей Давидовых. Теперь ему предстоит перенести другие страдания, и беда обрушивается на его собственный дом.

"Если я обрету милость пред Его очами..."

Амнон обесчещивает Фамарь. Авессалом убивает Амнона, мстя за сестру. Затев Авессалом пользуется прощением Давида, чтобы, отторгнув Израиль от своего отца, провозгласить себя царем в Хевроне, и идет на Иерусалим. Давид бежит со своими телохранителями и несколькими верными:

Царь перешел поток Кедрон; и пошло все войско по дороге к пустыне. Садок тоже был там, и с ним левиты, несшие Ковчег. Но царь сказал Садоку:"Вернись с Ковчегом Божиим в город. Если я обрету милость пред очами Ягве, то Он вернет меня тоже и даст мне видеть Ковчег и жилище Его. Но если Он скажет:"Нет Моего благоволения к тебе", то вот я: пусть поступает со мной, как Ему будет угодно"... (*) (15,23-26).

Противопоставление Саул – Давид продолжается: Давид не цепляется за царствование, которое, по-видимому, ускользает от него. Он не хочет принуждать Бога, забрав с собой Ковчег наподобие магического залога Его покровительства. Пусть будет так, как будет благоугодно Ягве! И на этот раз опять предание себя в руки Божий явится, как он предчувствует, самым бесценным залогом благоволения Ягве. Давид и здесь все тот же, только в более глубоком проявлении.

Так же ведет себя Давид и перед лицом своих старых врагов, которые преследуют свергнутого с престола царя и проклинают его:

Когда дошел царь Давид до Бахурима, вот вышел оттуда человек из рода дома Саулова, по имени Семей, сын Геры; он шел и злословил, и бросал камнями на Давида и на всех рабов царя Давида; все же люди и все храбрые были по правую и по левую сторону (царя). Так говорил Семей, злословя его: уходи, уходи, убийца и беззаконник! Господь обратил на тебя всю кровь дома Саулова, вместо которого ты воцарился, и предал Господь царство в руки Авессалома, сына твоего; и вот, ты в беде, ибо ты – кровопийца. И сказал Авесса, сын Саруин, царю: зачем злословит этот мертвый пес господина моего царя? Пойду я и сниму с него голову. И сказал царь: что мне и вам, сыны Саруины? Пусть он злословит, ибо Ягве повелел ему злословить Давида. Кто же может сказать: зачем ты так делаешь? И сказал Давид Авессе и всем слугам своим: вот, если мой сын, который вышел из чресл моих, ищет души моей, тем больше сын Вениамитянина; оставьте его, пусть злословит, ибо Ягве повелел ему. Может быть, Ягве призрит на уничижение мое, и воздаст мне Ягве благостью за теперешнее его злословие. И шел Давид и люди его своим путем, а Семей шел по окраине горы, со стороны его, шел и злословил и бросал камнями на сторону его и пылью (16,5-13).

Здесь Давид предощущает тайное действие уничижения. Он чувствует в проклятии людей тайный залог Божиего благословения. Поэтому не надо мешать Семею изрыгать проклятия, как раньше не следовало препятствовать преследованиям Саула. Сердце Божие неизменно. Ничто .не может так тронуть Его, как положение несправедливо преследуемого человека, который отдается Его правосудию. Давидом владела такая уверенность, когда его преследовал Саул. Но остается ли это в силе для того, кто воспользовался своей властью, которой теперь лишен, чтобы предательски избавиться от одного из своих самых верных слуг с целью завладеть его женой? Тот, кто так "пренебрег Ягве" (12,9-10), Богом верности, может ли еще рассчитывать на Его помощь в час, когда его сын хочет избавиться от него с целью завладеть его царством? Правда, Нафан сказал Давиду :"Господь снял с тебя грех твой: ты не умрешь" (12,13). И в самом деле, умерло его дитя, а не он сам. Но на протяжении более девяти лет (13,23.38; 15,7) Давид страдает из-за своих сыновей. Может ли он еще рассчитывать на Бога, как в те дни, когда Тот избрал его, потому что он был "по сердцу Ему"? Не преследует ли его теперь Сам Ягве?

Давиду удается укрыться в Маханаиме в Заиорданье, а тем временем Авессалом, совершив акт, утверждающий его владычество над гаремом царя, подымает весь народ против своего отца. Бой происходит в Гала-адском лесу. Иоав, сохранивший верность Давиду, несмотря на свой жесткий характер старого злопамятного солдата, принудил царя остаться в городе во время боя. Речь шла будто бы о том, чтобы не подвергать царя опасности (18,3), но на деле опасались, чтобы переживания Давида в этой войне со своим сыном не подействовали деморализующе на его сторонников. В момент выступления армии Давид перед всем народом обратился к военачальникам с приказом, который так хорошо характеризует его:"Смотрите, ради меня сберегите юного Авессалома!" (18,5). Можно подумать, что царь поручает своего сына одному из своих офицеров перед военным походом, где сыну предстоит впервые испробовать свои силы в бою. Но Иоав думает, что лучше послужит подлинным интересам Давида, если своими руками убьет его сына (18,11-14). Следует сцена с двумя вестниками, которые бегут в Маханаим, думая, что доставят Давиду добрую весть. Ахимаас прибывает первым и сообщает Давиду о хорошем исходе битвы.