Жан-Клод Ларше - Бог не хочет страдания людей

128

Который за все блага, еще никем полностью не познанные, от грешников и ради грешников стойко претерпел все ужасные муки» [373]. И свт. Григорий Богослов отмечает, что Христос нас «Своими страданиями уча страдать, Своим прославлением дарует возможность с Ним прославиться» [374].

Надо подчеркнуть, что если и можно извлечь какую-то духовную пользу из страдания, то никогда нельзя искать его с этой целью. Всякий поиск страдания, не только как цели, но и как средства, является духовным извращением, и искусственное завышение ценности страдания в таком контексте в целом чуждо греческим святым отцам.

Тот факт, что человек в связи со страданием может получить какие-то духовные блага, не исключает того, что он должен пытаться уменьшить, а если возможно, то и устранить страдание (например, лечиться, если ты болен [375], или принимать медицинские препараты против боли). В этой связи Феодорит Кирский без колебаний говорит, что надо изгонять недуги из тела так же, как мы изгоняем врагов [376].

Совет принимать и терпеть страдания ценен только тогда, когда оно неизбежно. Святые отцы отвергают уклонение от страдания в одном-единственном случае: когда оно вызвано страхом перед страданием и могло бы привести и приводит человека, уклоняющегося от него, к греху или к развитию порочных страстей.

129

Все духовные блага, которые человек может обрести в связи со страданием, часто могут быть получены другим путем и при других обстоятельствах.

Святые отцы хорошо знают, что страдание, если оно значительно, скорее создает препятствие для духовной жизни. Преп. Никита Стифат по поводу больных, которые страдали, отмечает, что болезни «вредны для тех, кто продвинулся в трудах добродетели и, недавно препобедив чувственное восприятие, созерцанием направились к небесному… мешают они им в занятиях Божественным, огрубляют страданиями и скорбями мыслящую способность их души, затемняют ее тучей уныния, и [слезное] сокрушение иссушают тяготами» [377].

Страдание забирает у человека физическую и психическую энергию, которая лучше была бы использована по-другому. Оно мешает ему посвятить себя Богу со всеми силами, которые Он ему дал при его создании. Было бы предпочтительней, чтобы энергия, которая напрасно тратится в борьбе тела, была использована в деле соблюдения заповедей и восхваления Бога, в деле, для которого даже всех человеческих сил в полном здравии оказывается недостаточно по сравнению с тем, что необходимо, чтобы служить Богу так, как это подобает.

Мы показали, как отрывки из Евангелия, которые описывают исцеления, совершенные Христом, прославляют вновь обретенное здоровье, поскольку оно позволяет тому, кто излечился, служить и прославлять Бога (Мф. 8:15; Лк. 5:25–26), и именно это мы находим в молитвах православного Таинства по поводу больных [378].

130

В связи с тем, что только что было сказано, необходимо уточнить смысл тягот аскезы. Речь идет о тяготах телесных, которые верующий налагает на себя добровольно. Преп. Максим Исповедник поэтому называет их «добровольными тяготами», отличая их от «тягот невольных», то есть страданий, которые приходят к нам без нашего желания и которые связаны с традиционной практикой телесной аскезы, понимаемой в точном смысле: голод и жажда (во время поста), сон (во время бодрствования) и особенно усталость (связанная с тяжелыми трудами, продолжительными стояниями и «метаниями» (земными поклонами), которые сопровождают, согласно правилам, часть монастырских молитв). На эти трудности намекает в различных отрывках своих Посланий апостол Павел: порабощаю тело мое (1 Кор. 9:27); во всем являем себя, как служители Божии, в великом терпении… в трудах, в бдениях, в постах (2 Кор. 6:4–5); много раз был… в труде и в изнурении, часто в бдении, в голоде и жажде, часто в посте, на стуже и в наготе (2 Кор. 11:27).

Телесная аскеза имеет множество целей.

Ее самая ближайшая цель — положить конец противоестественному подчинению души плоти, освободить душу от господства тела, восстановить господство души над телом, подчинить душу и тело главенству духа [379].

Вторая цель телесной аскезы, принимая во внимание влияние состояния тела на жизнь души, состоит в том, чтобы уничтожить некие душевные состояния, способные создать препятствия для духовной жизни, и, наоборот, вызвать другие, которые бла-

131

гоприятствовали бы развитию духовной жизни [380]. Например, пост и бдение уменьшают волнение и рассеянность мыслей, способствуют установлению спокойствия («исихии») в душе и облегчают концентрацию в молитве [381]; состояние слабости, порожденное постом и работой или утомительными занятиями, благоприятствует покаянию и смирению [382], пост облегчает ум, а бдение обостряет его, что делает его более способным к его духовным функциям [383].

Третья цель телесной аскезы заключается в том, чтобы способствовать борьбе со страстями и как следствие этого — приобретению добродетелей.

Согласно преп. Максиму Исповеднику, как мы это видели, все страсти рождаются и развиваются на основе двух тенденций, которые воздействуют на страстную часть души падшего человека: поиске удовольствия и бегстве от скорби. Трудности телесной аскезы используются для противодействия этим двум тенденциям с целью уменьшения и в конечном счете истребления этих страстей.

С одной стороны, телесная аскеза позволяет уменьшить, а затем и уничтожить тягу, которую человек испытывает к удовольствию, порождающему и питающему страсти. И действительно, через связанные с ней тяготы «страстная часть» души усмиряется [384], вожделение не может усилиться [385], порочные

132

желания угасают [386], и человек постепенно становится, таким образом, нечувствительным к «плотским похотениям» [387]и более легко сопротивляется искушениям, связанным с удовольствием. Преп. Максим Исповедник объясняет, что «когда желательное начало души часто разжигается, то в ней образовывается устойчивый навык сластолюбия», который «исцеляется постоянным подвигом поста, бдения и молитвы» [388]. Преп. Фалассий со своей стороны отмечает, что «истребляют похоть злострадание и печаль, произвольные ли или Промыслом посылаемые» [389]. И преп. Исаак Сирин также отмечает, что «по мере того, как удобство питает и умножает удовольствие страстей, добровольные трудности его убивают» [390].

С другой стороны, телесная аскеза позволяет противостоять, уменьшить и, в конечном счете, уничтожить стремление избежать скорби, так как добровольный поиск трудностей, который она предполагает, противоречит этому стремлению. Через это человек становится способным к более легкому преодолению искушений, связанных со скорбью, и не имеет более стремления развивать и питать в себе страсти, которые рождаются из-за бегства от скорби. Добровольное возложение на себя трудностей в рамках обычной аскезы имеет воспитательную функцию [391]и соответствует тому, что аскеза означает в этимологическом смысле слова, — упражнение ( ἂσκησις ). Речь идет о том, чтобы приучить душу и тело не бегать от скорби (поскольку это бегство является источником великого множества