Лео Дойель - В поисках Библии: Тайны древних манускриптов

И по сей день бедуины рыщут по холмам в поисках пещер, усердно высматривая в них древние изделия, а затем сбывают свои находки на вифлеемском рынке. Ученые-археологи идут лишь по стопам бедуинов, и в целом на их долю остаются, за редкими исключениями, только второстепенные открытия. Все известие пещеры, кроме одной-единственной, оказались прежде вскрытыми и опустошенными бедуинами. Иорданское правительство молчаливо смирилось с этой практикой и даже предоставило таамире своего рода монополию на торговлю рукописями, закрыв доступ в этот район другим бедуинам. Трудно сказать, можно ли было решить проблему каким-либо иным способом, поскольку научным учреждениям недостает средств для проведения длительных и систематических разысканий, и то же можно сказать об иорданском правительстве, которое уже проявило себя достаточно щедрым. Разумеется, европейским ученым не по плечу соперничать в физической выносливости и ловкости с бедуинами-таамире, которые знают холмы как свой собственный дом и которых, поскольку они уже единожды вкусили богатства, никакая сила не заставит воздержаться от подобных «операций».

Естественно, большое количество ценных археологических данных, касающихся стратиграфии, идентификации на месте находки, способа захоронения и т. д., оказывается безнадежно утеряно. Более того, некоторые рукописи бывают повреждены вследствие неосторожного обращения, и их приходится покупать у бедуинов по высоким ценам через сомнительных посредников.

История открытия свитков Мертвого моря была рассказана в нескольких приправленных сенсационностью мелодраматических версиях. Сама по себе волнующая, эта история развертывалась большей частью на фоне кровавой войны в священном городе Иерусалиме, в которой едва ли не воспроизводились события апокалиптической «войны сынов света против сынов тьмы», описанной в одном из свитков.

Многие детали ставшего традиционным описания, в особенности те, которые относятся к открытию первой пещеры, не говоря уже об обстоятельствах продажи свитков, весьма сомнительны. По мнению скептиков, которое наиболее шумно отстаивал профессор Соломон Цейтлин из филадельфийского колледжа Дропси, эта история выглядела чересчур уж гладкой. Например, существуют значительные расхождения между версиями, рассказанными Дж. Ланкестером Хардингом, Джоном М. Аллегро и Милларом Берроузом, хотя все они имели непосредственное отношение к событиям в Палестине. Ученые выявили несколько неправдоподобных деталей и противоречий, а некоторые заявили, что свитки подделаны или изготовлены в Средние века, и, исходя из этого, стремились опровергнуть как можно больше предоставленных свитками данных.

В течение долгого времени ни одному из европейцев не удавалось увидеть Мухаммада ад-Диба, мальчика-первооткрывателя. Да и существовал ли он в действительности? Что он искал — овцу или козу? Зачем он швырнул камень — чтобы потревожить заблудившееся животное или просто от избытка мальчишеской энергии? Может быть, он услышал грохот разбивающихся кувшинов и поразился этому? Зашел ли он в пещеру один и сразу же? Или он вернулся сюда с одним из двух своих товарищей-пастухов? Поделили ли они добычу? И так далее. Путаницу усугубил сирийский митрополит Мар Афанасий Иешуа Самуэль, который однажды заявил, что рукописи, демонстрируемые им иностранным специалистам, долгое время до того покоились в библиотеке его монастыря.

Через несколько лет после этого открытия, в 1956 г., кому-то удалось найти Мухаммада ад-Диба в Вифлееме и заставить подробно рассказать о своем приключении. Его слова были записаны каким-то арабом-писцом, и документ был подписан Дибом, а затем опубликован и переведен на английский знаменитым американским ориенталистом Уильямом X. Браунли, одним из членов той первоначальной группы американских ученых при Американской востоковедной школе в Иерусалиме, которая опубликовала свитки Мертвого моря, являвшиеся собственностью сирийского митрополита. Эта «авторизованная версия», как ничто другое, запутала дело еще больше. Удивительнее всего было то, что Диб теперь объявил, будто находка была сделана в 1945-м, а не в 1947 г., как все до сих пор считали. По его словам, вскрывая сосуды в пещере, он рассчитывал найти в них клад, а увидев всего лишь кожаные свитки, всерьез стал раздумывать, стоит ли вообще их брать. Но он и его товарищи нуждались в новых кожаных ремнях для своих сандалий, так что в конце концов он их взял. Нам остается только гадать, почему материал был — если действительно был — сочтен непригодным для такого употребления. Как бы то ни было, теперь Диб утверждал, что по возвращении он положил свитки в «кожаную сумку и повесил ее в углу». Там они оставались, очевидно, более двух лет, пока его дядя не заметил их и не попросил себе, для того чтобы показать одному вифлеемскому торговцу древностями.

Воспоминания Диба значительно отличаются от более ранних версий и не полностью согласуются с некоторыми достоверно установленными фактами. Скажем, он заявил, что кувшинов было только десять и он все их разбил прежде, чем в последнем обнаружил свитки (вряд ли Шехерезада придумала бы что-либо удачнее). Два кувшина, сказал он, были наполнены красными семенами. Но никаких следов этих семян не было обнаружено. Мы также знаем, что профессор Иерусалимского университета Сукеник приобрел совершенно неповрежденные кувшины из этой же самой пещеры. Хотя на доктора Браунли произвели впечатление «почти библейская прямота и прелесть этого лаконичного описания», он, однако, охотно допускал, что эта история «приобрела ясность и изящество в процессе частого повторения».

И это вновь возвращает нас к вопросу о том, достоверно ли описание обстоятельств этого открытия в целом и были ли свитки действительно взяты из кумранской пещеры I. Однако, несмотря на противоречия в частностях, все серьезные сомнения были рассеяны, когда объединенная экспедиция под руководством Дж. Ланкестера Хардинга, директора иорданского Департамента древностей, и доминиканца, преподобного отца Ролана де Во, директора французской Доминиканской школы библейских и археологических исследований в Иерусалиме, совместно с бельгийским наблюдателем от ООН и представителем Палестинского археологического музея Иордании обнаружила пещеру. Это было в 1949 г. Уже было упущено драгоценное время, в течение которого как бедуины, так и сирийский митрополит вели нелегальные раскопки самым варварским образом. Последний даже прорубил новый вход в пещеру, имевшую естественное отверстие только в своде.

В том, что это была действительно та самая пещера, сомневаться было нельзя. Современные грабители оставили неопровержимые улики. Нашлась здесь, например, случайно оброненная зажигалка, владелец которой был известен. Тут же были недавно разбитые кувшины и множество фрагментов рукописей — путем тщательного просеивания почвы их было собрано около шестисот, — часть которых подходила к свиткам, извлеченным ранее. Ученые нашли также кусочки полотна, в которые были завернуты свитки. Эти кусочки оказались неоценимыми для последующего установления возраста манускриптов с помощью радиоактивного углерода-14.