Елена Никулина - Богослужебный устав и гимнография

Этот канон, помимо своего содержания, помимо своего особого места в церковном дне свидетельствует об общем принципе устроения богослужения. Наше богослужение – и все службы церковного дня, и каждая служба по отдельности, и любой кусочек службы – всегда имеет восходящую динамику, он всегда нас возводит, поднимает, он всегда кончается чем-то более высоким, более радостным. Вспомним простую и уже привычную для нас вещь: в конце каждого цикла песнопений звучит Слава, и ныне. Это стало для нас таким привычным знаком: что там на Славу поется, что на И ныне? А ведь что такое «Слава, и ныне»? «Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь» – это славословие Пресвятой Троице. Т. е. каждый текст, каждая группа текстов в богослужении кончается славословием Пресвятой Троице. Как на утрене великое славословие в конце, или вседневное славословие, так и каждый момент службы ведет нас к славословию. Ектенья завершается возгласом, стихиры – «Славой, и ныне» , тропари тоже. И, кроме того, какие бы тяжелые, какие бы страшные события ни описывались, ни переживались, ни являлись нам в богослужении, они всегда кончаются чем-то радостным, чем-то жизнеутверждающим, вселяющим надежду : «Покланяемся Страстем Твоим Христе – покажи нам и славное Твое Воскресение », – пели мы в последовании Страстей. Поставили кустодию у гроба умершего Христа, но нет, мы поем: «Искупил ны еси от клятвы законныя» , совершилась победа. Так же и здесь, весь канон – это плач Пресвятой Богородицы, а в конце – ответ Господа и Ее радостный вздох.

Архиеп. Аверкий (Таушев). «Литургика», часть 2, гл. 9.

Все эти три вопроса, тесно связанные с нашим богослужением, имеют глубокую внутреннюю связь. Если пение и чтение призваны иллюстрировать и сильнее напечатлеть в наших сердцах литургический материал посредством такого важного органа наших внешних чувств, как слух, то иконопись делает то же через посредство другого важного органа чувств – зрения. В вопросе о характере церковного пения и чтения и каких-либо личных вкусах недопустим критерий: «нравится, не нравится». Назначение церковного пения и чтения, а также и иконописи, отвлекать мысль и чувство молящихся от всего страстного земного и возводить к отрешенному от всех страстей небесному. Все в храме должно напоминать православному христианину, что его назначение быть чуждым «миру сему, во зле лежащему» со всеми его греховными страстями и похотями, о том, что, еще живя в теле здесь на земле, он должен умом и сердцем переноситься туда, где предстоит ему жить вечно в небесное отечество наше. Иными словами: и церковное пение, и чтение, и иконопись должны отвечать духу православной аскетики, должны быть бесстрастными.

Общий характер и строй древнехристианского пения отличался полной безыскусственностью и отсутствием сложных гармоний. Пели за богослужением все присутствующие «единым сердцем и едиными усты» , и это, конечно, надлежит признать идеалом церковного пения, ибо церковное пение это, прежде всего, – молитва, а уже потом – искусство. Так как первоначально пелись, главным образом, только одни ветхозаветные псалмы, то надо полагать, что и напевы были еврейские, ветхозаветные. Постепенно с развитием чисто христианского пения и вступлением в церковь язычников стали вливаться напевы сирийские и греческие, конечно, такие, которые по своей строгости и величию соответствовали христианскому богослужению. Однако, в отличие от греческого пения, носившего метрический и речитативный характер, христианское пение приобрело характер мелодический, рассчитанный на строгое подчинение мелодии смыслу и тексту слов. В отличие от еврейского и греческого пения, сопровождавшегося аккомпанементом музыкальных инструментов, древнехристианское пение всегда было только голосовым. Таковым оно и осталось до сего времени в Православной Церкви. В отличие от драматизированного еврейского и греческого пения, проникнутого выражением то тоски и отчаяния в виду сознания греховности пред Богом (в еврейском пении), то страха и ужаса пред беспощадным роком-судьбою (в греческом пении), древнехристианское пение приобрело характер спокойного умиления и сыновней преданности Христу-Спасителю, Победителю смерти и Искупителю.

Способы исполнения разных песнопений были различны: то пел один из священнослужителей, а все остальные ему подпевали, то пели отдельные члены христианской общины, выступая иногда со своими вдохновенными импровизациями, то слышалось общее хоровое пение в унисон. Необходимо отметить, что церковное пение во все века до самого последнего времени, пока не явилось у нас в России итальянское влияние, было всегда унисонным , как наиболее способствовавшее сосредоточению в молитве и возможности для всех принимать участие в пении. Пение псалма или молитвы одним лицом с подпеванием последних слов всем собранием называлось ипофонным , пение с присоединением со стороны всего собрания особого припева называлось епифонным ; пение попеременное двумя сторонами молящихся, двумя ликами, называлось антифонным . Все эти приемы исполнения песнопений в IV–V вв. не исчезли, а продолжали развиваться, а, главное, стали широко распространяться по различным областям Вселенской Церкви. Есть предание, что «антифонное» пение впервые было введено в Антиохии св. Игнатием Богоносцем (107), а в Западной Церкви св. Амвросием Медиоланским (397).

С IV в. греческое пение вступает во второй период (IV–VIII вв.). Появляется много новых песнопений: стихиры, тропари, кондаки и пр., а, вместе с тем, появляются особые должности чтецов и певцов, которые поставляются на свое служение особым посвящением. В IV в. появляются и особые хоры, которые называются ликами . Из устроителей хоров особенно известны преп. Ефрем Сирин и св. Иоанн Златоуст. Наиболее блестящее развитие хоровое пение нашло в храме св. Софии в Константинополе при Имп. Юстиниане Великом. Национальные музыкальные греческие лады или гаммы – дорийский, фригийский, лидийский и миксолидийский – применяются к потребностям христианского песнетворчества. Преп. Иоанн Дамаскин начинает собой новый третий период в истории церковного пения. Он ввел так называемое осмогласие – пение на восемь гласов, или напевов, и составил богослужебно-певческую книгу под названием «Октоих», что и значит буквально «осмогласник». Четвертый период, начавшийся подпадением Византии под иго турок, ознаменовался упадком греческого церковного пения: в мелодии вводятся особые звуки, а в самые песнопения дополнительные слова, как напр. «те-ри-рем», «а-на-не», «нэне-ни» и т. п. Сказывается турецкое влияние, пение приобретает некоторые особенности восточноазиатского характера. Отрадной и оригинальной чертой греческого пения в этот период является «исон» – остаток и воспроизведение древнего ипофонного пения: в то время как один поет, другие аккомпанируют ему ровно и тихо звуком на одной ноте с поющим.