Григорий Дьяченко - Полный годичный круг кратких поучений. Том II (апрель – июнь)

II. Трехлетней отроковицей была отдана св. Феврония в обитель. На это обстоятельство обратим, братия, наше внимание и решим следующий вопрос: Имеют ли ныне право поступать таким образом родители? Могут ли свое дитя малолетнее, или только еще на свет ожидаемое, обрекать Богу, на служение Ему?

а) По-видимому, само священное Писание благоприятствует раннему предназначению человека на священное служение Богу. Благо есть мужу, – говорит пророк, – егда возьмет ярем в юности своей. Не лучше ли, чтобы заранее гибкая выя юноши преклонилась пред тем ярмом, вся тяжесть которого должна лечь на нем, когда он достигнет лет возмужалости?

Но о каком ярме говорит пророк? – Это есть ярем смирения и безропотной покорности испытующему Промыслу Божию. Хорошо человеку, если он с младенчества приучился Богу повиноваться и нести иго последования Христу, сказавшему: возьмите иго Мое на себе (Мф. 11, 29).

От этого ига общего надлежит отличать частное – иго священного служения.Первое безусловно должно быть приемлемо каждым из нас, и оно при крещении уже возлагается на нас. Последнее требует зрелости мысли, чтобы познать широту возлагаемых на себя обязанностей и взвесить великую ответственность за них; требует решимости воли, чтобы принять их на себя; терпения, – чтобы их понести; постоянства и мужества, – чтоб не свергнуть их с себя. Кто же предскажет, что дитя, когда вырастет, будет ко всему этому готово?

б) Если бы какие родители и обрекли свое дитя на священное служение Богу, то их обещание тогда только возымеет свою силу, когда это дитя, возросши, само решит свою судьбу,как сделала это воспоминаемая ныне св. мученица. Св. Василий Великий дал такое правило относительно юных отроковиц, приводимых в женские обители: «Многих родители, прежде совершенного возраста, приводят… Таковых не должно легко приимати, доколе не узнаем собственного их расположения. Но имеющую шестнадцать, или семнадцать лет, долго испытуемую и пребывшую в намерении твердою, подобает наконец приимати в чин дев» (Правило 18).

в) Не только в страх, а даже в уныние может придти возрастный сын, как скоро он узнает, что без его ведома и согласия, или прежде его рождения, он обречен родителями на труды священного звания.Это повергало в ужас не только слабых, а и сильных волей и чистых сердцем. Мать св. Григория Богослова, еще до его рождения, обрекла его на священное служение Богу. Сын потом от нее самой это узнал; но когда был предложен ему сан пастырский, он стал уклоняться, боясь ответственности. Испытав внутреннее томление, принял он рукоположение, и потом он сам о себе рассказывал: «Долго боролся я мыслями, находясь между двумя страхами, из которых один удерживал меня внизу, а другой побуждал идти вверх. Среди недоумений, подобно струе, гонимой ветрами, уступил я сильнейшему: меня увлек страх оказаться непокорным. Я удалялся, чтобы себя рассмотреть, а теперь готов восхвалять Господа в Церкви велицей » (Слово защитное о своем удалении).

III. Итак, братия, не обрекать детей должно к какому-либо особенному поприщу, а чаще водить их в храм, приучить их к молитве и духовным занятиям, чтобы сами они навыкали восходить выше по ступеням полезной деятельности и нести на себе ярмо покорности Заповедям Божиим. А когда придут в возраст, они сами изберут, чем быть желают. Ибо не лишится руководительных указаний Промысла тот, кто в благочестии воспитан, и кто с сердечной мольбой обращается к Верховному Решителю наших судеб: скажи мне, Господи, путь, в оньже пойду (Пс. 142, 8). Аминь. (Составлено по «Словам и речам» Сергия, митрополита Московского, т. I, изд. 1893 г.).

I. В нынешний день Св. Церковь наша воспоминает жизнь св. князя муромского Давида и супруги его Евфросинии, в иночестве – Петра и Февронии, отличавшихся св. и счастливым супружеством. Жили они еще перед татарским нашествием на Русь, в конце XII века. Как Давид, так и Евфросиния еще до супружества, с юных лет, отличались кротостью и богобоязненностью, хотя Давид воспитывался в княжеском доме, как князь, а Евфросиния в простой деревенской семье, как дочь древолазца, занимавшегося разведением пчел в дуплах лесных деревьев. Супружество их, хотя было как будто случайное, но строго обдуманное, на святых началах основанное. Именно, за несколько лет перед браком князь Давид заболел какой-то опасной болезнью; тело его покрывалось от времени до времени какими-то злокачественными ранами, которые превращались в струпья. Никто не мог помочь ему в его болезни. Только дочь древолазца взялась помочь ему, и действительно, излечила его какой-то мазью. Во время лечения князь Давид достаточно убедился в высоких качествах души простой деревенской девицы и решился, несмотря на ее простоту и бедность, соединиться с ней навсегда брачным союзом. Это было с его стороны и достойной благодарностью за свое излечение, и делом великодушия и глубокого благоразумия. Евфросиния, дочь древолазца, сделалась его женой. Но брак их многим не понравился. Поэтому Давид решился оставить престол, чтобы пребывать верным своей супруге; и так сделал. В это время пришлось жить супругам в бедности; приходили теперь иногда князю Давиду и мрачные мысли: но умная княгиня умела успокоить его и утешить. «Не печалься, князь, – говорила она ему, – милостивый Господь не оставит нас в нищете». И действительно, слова мудрой и доброй княгини скоро сбылись. Искатели муромского престола стали ссориться между собой, а эта ссора, конечно, тяжело отзывалась на муромцах; вот они и принуждены были опять просить к себе на княжение Давида и Евфросинию, которых ум и, главное, доброта были им известны. И муромские бояре не ошиблись. Занявши опять княжение в Муроме, Давид скоро показал себя самым достойным князем: «Правление его было правдолюбиво, но без суровой строгости, милостиво, но без слабости. Умная и благочестивая княгиня помогала супругу советами и делами благотворительности. Оба жили по заповедям Господа; всех любили. Не любили они ни гордости, ни неправедной корысти; покоили странников, облегчали участь несчастных, чтили иноческий и священнический чины, ограждали их от нужды. Оба вели жизнь постническую, чистую, целомудренную» («Жития святых русских» Филарета, архиепископа Черниговского, 25 июня). Блаженные князь и княгиня дожили в святом супружеском согласии до старости и незадолго до своей кончины оба приняли иноческий чин, – Давид постригся в иночество под именем Петра, а Евфросиния под именем Февронии, и оба мирно почили о Господе, – один вскоре после другого. Согласно их завещанию, оба они и положены были в одном гробе. Чрез триста лет после их кончины «прошла молва по всем странам, что в городе Муроме явились славные чудотворцы, дарующие исцеление приходящим к ним», – пишется в одном старинном описании их жития; и собором в 1547 г. поставлено было праздновать память святых муромских чудотворцев Петра и Февронии.