Нил Синайский - «О восьми лукавых духах» и другие аскетические творения

(κενοδοξία)

Тщеславие есть неразумная страсть и удобно примешивается ко всякому добродетельному делу. Сливается и черта, проведенная на воде, и добродетельный труд — в душе тщеславной. Белой стала рука, скрытая в недре (см. Исх. 4:6), и скрываемое дело просиявает блистательнее света. Цветолистник обвивается вокруг дерева и, когда достигает вершины, сушит корень, а тщеславие растет с добродетелями и не оставляет их, пока не отнимет у них силы. Грозд винограда, влачащийся по земле, легко загнивает, и гибнет добродетель, опирающаяся на тщеславие. Тщеславный монах — бесплатный делатель, несет на себе труд, а награды не получит.

Дырявый мешок не сохраняет в себе того, что вложено, и тщеславие губит мзду добродетелей. Воздержание тщеславного — дым из печи, и то и другое рассевается в воздухе. Ветер заметает след человека, и тщеславие в ничто обращает милостыню. Брошенный камень [Col. 1161] не достигает до неба, и молитва человекоугодника не взойдет к Богу.

Тщеславие есть подводная скала: если об нее ударишься, погубишь груз. Муж благоразумный скрывает сокровище, и смышленый монах — труды добродетели. Тщеславие советует молиться на углах улиц, а противящийся тщеславию молится в комнате своей (Мф. 6:6). Человек безрассудный всенародно объявляет о своем богатстве и многих возбуждает к злоумышлению против себя. А ты, поскольку идешь путем, где есть разбойники, скрывай, что имеешь, пока не придешь в град мира, и там безопасно пользуйся своим добром. Добродетель тщеславного — жертва сокрушенная и не приносится на алтарь Божий (см. Лев. 22:22). Уныние ослабляет душевную силу, а тщеславие напрягает ум, отпадший от Бога, болезненного делает здоровым, старика более сильным, нежели каков юноша, если только много свидетелей того, что делается; тогда легки и пост, и бдение, и молитва, потому что похвала многих возбуждает усердие. Но ты не продавай трудов за славу человеческую и не отдавай будущей славы за похвалу, ничего не стоящую. Слава человеческая пребывает в персти, и хвала ее угасает на земле, а слава добродетели пребывает вовеки.

(ύπερηφανία)

Гордость есть опухоль в душе, наполненная испорченною кровью: если она назреет, то прорвется и причинит большую неприятность. Блистание молнии предуказует удар грома, а о гордости возвещает появление тщеславия. На великую высоту восходит душа гордого и оттуда низвергает его в бездну. Гордостью болеет, кто стал отступником от Бога и собственным своим силам приписывает добрые дела. Как ставший на паутину падает и уносится вниз, так падает и полагающийся на собственные свои силы. От многих плодов гнутся древесные ветви, и при многих добродетелях смиряется в человеке образ его мыслей. Сгнивший плод бесполезен земледельцу, а добродетель гордого не потребна Богу. Жердь поддерживает обремененную плодами ветвь, и страх Божий — добродетельную душу. Как тяжесть плода ломит ветвь, так гордость низлагает добродетельную душу. Не предавай гордости душу свою, и не увидишь страшных мечтаний, потому что душа гордого бывает оставлена Богом и делается предметом радости для бесов. Гордый ночью воображает множество нападающих зверей, а днем смущается боязливыми помыслами; если спит, часто вскакивает и, бодрствуя, боится тени птицы. Шум листа в ужас приводит гордого, и журчанье воды поражает его душу. Ибо тот, кто недавно противился Богу и отрекался от Его помощи, впоследствии пугается ничтожных призраков. [Col. 1164]

Гордость низвергла архангела с неба и сделала, что он как молния пал на землю (ср. Лк. 10:18). А смиренномудрие человека возводит на небо и уготовляет к ликостоянию с Ангелами. Что несешься, человек, ввысь и подъемлешься выше облаков, когда ты по естеству брение и гниль? Посмотри на естество свое: ты — земля и пепел, вскоре разрешишься в прах; теперь величав, а вскоре будешь червь! Что подъемлешь выю, которая вскоре сгниет?

Велик человек, когда помогает ему Бог, а как скоро оставлен Богом, познает немощь естества. Нет у тебя ничего доброго, чего не принял бы ты от Бога. Поэтому для чего величаешься чужим, как своим? Для чего хвалишься благодатью Божией, как собственным своим достоянием? Признай Даровавшего и не превозносись много; ты — тварь Божия, не презирай Сотворившего. Бог помогает тебе, не отрицай Благодетеля. Взошел ты на высоту жития, но вел тебя по пути Бог. Преуспел ты в добродетели, но действовал в тебе Бог. Исповедуй Возвысившего, чтобы твердым пребыть тебе на высоте. Признай своего единоплеменника, он одной и той же с тобою сущности. Не отрицай родства по надменности.

Тот смирен и приличен 5, но один Зиждитель сотворил обоих. Не пренебрегай смиренного: он стоит тверже тебя, по земле ходит и нескоро падет; а ставший высоко если падет, то сокрушится. Гордый монах — дерево, у которого нет корня и которое не может выдержать напора ветра. А некичливый образ мыслей — стенами огражденный город: обитающему в нем нечего будет бояться. Былинка подъемлется высоко дуновением ветра, а гордого возносит нападение высокоумия. Лопнувший пузырь обращается в ничто, и память гордого погибнет (ср. Пс. 9:7). Слово смиренного — целительный пластырь душе, а слово гордого исполнено кичливости. Молитва смиренного преклоняет Бога, а прошение гордого оскорбляет Бога. Смиренномудрие — венец дому и вошедшего блюдет в безопасности. Когда восходишь на высоту добродетелей, тогда великая тебе потребность в ограждении. Ибо стоящий на полу, и упав, скоро встанет вновь, а упадший с высоты подвергается опасности умереть. Драгоценному камню прилична золотая оправа, и смирение мужа блистает многими добродетелями.

[Col. 1061] О ТОМ, ЧТО ПРЕБЫВАЮЩИЕ В БЕЗМОЛВИИ В пустынях ПРЕИМУЩЕСТВУЮТ ПРЕД ЖИВУЩИМИ В ГОРОДАХ, ХОТЯ МНОГИЕ ИЗ НЕОПЫТНЫХ [ПРИДЕРЖИВАЮТСЯ] ПРОТИВНОГО СЕМУ МНЕНИЯ

Если неопытные судят о произведениях искусства, то они, что естественно, весьма ошибаются в суждении. И непосвященные в словесное искусство, когда судят о словах, выносят о них ошибочное суждение, не зная точного употребления каждого слова, потому что знание для них не обратилось в навык, [появляющийся от] разного рода упражнений. Посему не должно удивляться, что монахов, пребывающих в безмолвии в горах и пещерах, осуждают не познавшие на опыте, как можно преуспевать в добродетели, и [они] говорят, что обращающиеся среди людей и живущие в городах гораздо более достойны уважения, нежели отшельники, и в такой же мере, в какой ведущие с противниками рукопашный бой доблестнее борцов, сражающихся с тенью. Ибо, не зная поводов к падению (а ведь сколько маловажных случаев, которые доводят до поражения!), признают они падениями только делом учиненные грехи, ни во что не вменяя мысленно совершающиеся поражения и победы. Зрение их не привыкло усматривать оных, как тайных и ведомых только Подвигоположнику [Богу] и совести подвизающегося. А им и нужно наипаче сие ведение: одному, как подвизающемуся ради почестей и венцов, а Другому, как Мздовоздаятелю, Который будет разделять награды по достоинству трудов. Мне кажется, что таковые судьи всего менее восхваляют душу, украшаемую сокровенными красотами, удивляются же телу, сияющему прекрасностью вида, и изукрашенную одежду славят более, нежели благосостояние облеченного в оную, потому что обманывают чувства видимым и не хотят обращать мысли на сущность вещей.