А. Панкова - Шри Ауробиндо. Биография. Глоссарий

Извините за столь пространное изложение своих взглядов. Я счел необходимым подробно объяснить свою позицию, чтобы у вас не сложилось впечатления, будто я отклоняю ваше предложение из-за каких-то пристрастий или в силу духовного отчуждения, или из желания уклониться от призыва страны, или из-за отсутствия симпатии к делу, которым вы и ваши сподвижники отдаются столь самозабвенно. Повторяю, мне очень жаль, что я вынужден разочаровать вас.

Приведем еще одно важное письмо, написанное Шри Ауробиндо д-ру Муньи.

«Пондичери,

30 августа 1920 г.

Уважаемый д-р Муньи.

Как я уже сообщал вам в телеграмме, я не считаю возможным для себя принять ваше предложение о руководстве Конгрессом в Нагпуре. В политической сфере есть определенные обстоятельства, которые в любом случае встанут на моем пути. Во-первых – я никогда не поддерживал и не собираюсь поддерживать позицию Конгресса, поскольку у меня есть своя собственная отличная от Конгресса позиция. Во-вторых: после отъезда из британской Индии мое мировоззрение и убеждения претерпели сильные изменения и сейчас в значительной мере расходятся с теми, коих я придерживался прежде; и поскольку они далеки от современной реальности и не согласуются с создавшейся политической ситуацией, я совершенно не представляю, что могу сказать Конгрессу. Я всецело поддерживаю все, что связано с освобождением Индии, однако не могу полностью согласиться с политической программой ни одной из партий. Президент Конгресса – это в действительности его рупор, и если с президентского кресла прозвучат прокламации личного характера, не имеющие ничего общего с тем, что думают и делают члены Конгресса, это окажется по меньшей мере неуместным. Да и не только в этом дело. Сегодня президент ответственен за связи с Всеиндийским Комитетом Конгресса, за политику, проводимую Конгрессом в течение года, и за множество других безотлагательных дел, чего я – даже оставив в стороне свои конституционные возражения и свою неспособность исполнять официальные обязанности любого рода, которые будут для меня непосильным ярмом, – не в состоянии выполнить, поскольку для меня немыслимо отказаться от предначертанного мне пути и тотчас же обосноваться в британской Индии. Вот те причины, которые рано или поздно помешают мне принять ваше предложение.

Но основная причина в том, что я больше не являюсь политиком до мозга костей, поскольку углубился в другого рода деятельность, имеющую духовную основу, деятельность почти революционного характера по духовной, социальной и экономической реконструкции общества, и в настоящий момент провожу – или, по меньшей мере, слежу за проведением – своего рода практического или лабораторного эксперимента, требующего всего моего внимания и энергии. Сочетание политической деятельности в современном ее понимании и моей собственной духовной работы для меня в принципе немыслимо. Мне практически придется отложить свою работу в сторону, а этого я не могу себе позволить, поскольку воспринимаю ее как миссию, возложенную на меня на всю оставшуюся жизнь. Вот истинная причина, которая делает ваше предложение для меня неприемлемым.

Могу только добавить, что, на мой взгляд, приглашая меня занять освободившееся место Тилака, вы в любом случае сделали неверный выбор. Никто сегодня в Индии, по меньшей мере из тех, кого я знаю, не в состоянии занять это место, и я – меньше всего. Я – идеалист до мозга костей и могу принести пользу лишь тогда, когда нужны радикальные действия, когда необходимо совершить кардинальный или революционный поворот (я не имею в виду революционное насилие), вдохновить и организовать движение, имеющее перед собой высшую цель и оперирующее конкретными методами. Политика «ограниченного сотрудничества» Тилака, предусматривающая контролируемые демонстрации и акты неповиновения там, где это необходимо – а в современных условиях это будет случаться все чаще, – эта политика, без сомнения, является единственной альтернативой некоторым формам отказа от сотрудничества или пассивного сопротивления. Но для того, чтобы эта политика была действенной, во главе должен стоять человек, совмещающий в себе гибкость, мастерство и решимость Тилака. У меня же нет ни мастерства, ни гибкости, по крайней мере в нужной степени, и я могу предложить со своей стороны только решимость, случись мне вернуться в политику, чего на самом деле я никогда не сделаю, руководствуясь соображениями личного характера, и ничто не заставит меня снова заняться общественной деятельностью. С другой стороны, гигантский размах движения отказа от сотрудничества с единственной целью – наказать нескольких пенджабских чиновников или возродить турецкую империю, которая мертва и принадлежит прошлому, потрясает меня как своими масштабами, так и отсутствием здравого смысла. Я мог бы принять это движение лишь как способ «поставить правительство в тупик» или как первый попавшийся предлог, оправдывающий борьбу за автономию по образцу Ирландии или Египта, только, естественно, без элементов насилия. И все равно «отказ от сотрудничества» возможен только как составная часть программы, предполагающей полное изменение позиции, деятельности, организации и политики Конгресса и превращение его в центр по национальной реконструкции, а не исключительно политической агитации – только на этих условиях, не говоря о других причинах, которые я приводил ранее, я мог бы вернуться в политику, но, к сожалению, политический ум и привычки, сформировавшиеся под влиянием прежних методов Конгресса, в настоящий момент ни к чему. Думаю, вы поймете, что, придерживаясь подобных идей и взглядов, я не могу даже вмешиваться в политику, не говоря уже о том, чтобы занять кресло президента.

Хочу заметить, что успех Конгресса едва ли зависит от присутствия в его рядах конкретной личности, тем более столь долгое время пребывавшей в безвестности. Навещающие меня здесь друзья ошибаются, полагая, что без меня Конгресс в Нагпуре будет лишен вдохновения. Национальное движение сегодня достаточно окрепло, чтобы черпать силы в своих собственных идеях, особенно в такое напряженное время, как сегодня. Жаль разочаровывать вас, но я раскрыл вам причины, которые вынуждают меня к отказу, и я не знаю, как их обойти.

Здесь уместно вспомнить слова, которые приводит Шри Субхас Чандра Бос в своей книге «Индийский пилигрим»: «В мои студенческие годы Арабиндо Гхош был наиболее популярным лидером в Бенгалии, несмотря на его добровольную ссылку, начавшуюся в 1909 году. Он был очень популярен… В конгрессе он выступал поборником левых взглядов и бесстрашным защитником идей независимости в те времена, когда большинство политических лидеров осмеливались говорить лишь о колониальном самоуправлении. Сочетание духовности и политики носило оттенок мистицизма… Когда я приехал в Калькутту, Арабиндо уже был фигурой легендарной. Нечасто можно было видеть, чтобы люди говорили о политическом лидере с таким восторгом и энтузиазмом… Единственное, чего недоставало, на мой взгляд, Арабиндо, чтобы стать идеальным гуру всего человечества, – это вернуться к активной мирской жизни».