Владимир Дацышен - Христианство в Китае: история и современность

В октябре 1882 г. китайский отряд сжег русскую Алимтинскую почтовую станцию. По одной из версий китайский офицер отдал приказ сжечь станцию вместе с людьми после того, как узнал об отъезде любимой русской девушки. Позднее на китайские деньги была построена православная церковь в память убитых на этой станции русских.

К концу XIX века православные составляли в Семиреченской области немногим более 10% всего населения области, в Семипалатинской — около 10%, а в Ферганской области — менее 0,5%.

Степное генерал–губернаторство с центром в Омске граничило с Западным Китаем.

Церковь в Урумчи долгое время была без постоянного священника.

Например, в 1906 г. в Урумчи в числе 378 русско–подданных было лишь 6 человек русских.

В 1912 г. по официальным данным в долине р. Текеса было 22 двора русских переселенцев, по частным сведениям — 100 дворов.

Русское название административного и религиозного центра восточной Халхи, находившегося на главной дороге из России в Китай. Официальное китайское название — Кулунь, современное — Улан–Батор.

Калган играл большую роль как транзитный пункт русской чайной торговли, там русские комиссионеры готовили транспортировку товаров через монгольские степи. М. Д. Батуев был единственным из русских, кто жил там с семьей.

23 иконы для этой церкви написал известный богомаз М. С. Виноградов.

Русский исследователь в 1908 г. посетил «…предместья Калгана — Юань–бао–шань, где на северном склоне горы сохранились жалкие остатки русской православной церкви». См.: Третьяк И. А. Дневник Путешествия вокруг Хингана (результаты командировки в 1908 и 1909 гг. // Записки Приамурского Отдела ИРГО. Т. VIII. Вып. I. Хабаровск, 1912. С. 78.

См.: Путилов Я. Летопись Усинской миссии // Сибирский архив. 1914. № 1. С. 32.

Н. А. Путилов представил руководству Енисейской Епархии свой план миссионерской работы: «…сойоты склонны к принятию св. Крещения, но при этом они ставили непременным условием вступление в русское подданство… с другой стороны, сойоты, приняв св. Крещение без предварительного ознакомления с истинами христианской религии, могут относиться к ней хладнокровно или извращать понятия об ее вероучении, то я полагал бы ограничиться в отношении к ним следующим: изучением их языка, привлечением их к себе, помогая им в разных делах, и ознакомлением их с истинами православия… я предполагаю ныне же взять к себе двух сойотских мальчиков на воспитание и при том не менее, как на 5 лет, которых и думаю приготовить к отправлению обязанностей будущих служителей церкви: они уже на первых порах будут служить мне переводчиками, а впоследствии катехизаторами и проводниками православия и русской цивилизации в среду этих кочевников. В настоящее время сойоты весьма расположены ко мне, потому что я, насколько могу, защищаю их от насилий, которым они подвергаются от русских торговцев и староверов. За это они дали мне особое название Улу–алама, что значит Большой поп. Постройка молитвенного дома или церкви послужит еще к большему ознакомлению их с христианством». См.: Путилов ЯЛетопись Усинской миссии // Сибирский Архив. 1914. № 3—4. С. 102—103.

Летом 1910 г. пограничный начальник Чакиров писал: «Первый православный храм в поселке Туранское на спорной территории будет очень часто посещаться урянхами, монголами и китайцами… почему крайне необходимо назначить в поселок Туранский Иерея Миссионера, свободно владеющего монгольским и татарским языками…». См.: Государственный архив Красноярского края. Ф. 674. Оп. 1. Д. 7949. Л. 40–об.

Однако в этом городе китаеведение ограничилось маньчжурским языком, преподавателем которого в семинарии и духовном училище состоял коллежский асессор И. В. Коноплев.

С начала 1903 г. из Пекина в различные места направляются православные миссионеры. Иеромонах Леонтий стал заведовать миссионерским Благовещенским подворьем в Харбине, туда же затем выехал о. Дионисий, иеродиакон Сергий и два послушника. Иеромонах Георгий выехал на станцию Маньчжурия, несколько священнослужителей, монахов и послушников были отправлены в Дальний. 23 февраля 1903 г. Иннокентий заложил камень в основание собора во имя «Владимирской Божьей Матери» в Дальнем, в мае 1903 г. — собор в Порт–Артуре. В марте 1903 г. он ходатайствовал о перенесении епископской кафедры из Пекина в Дальний и получил в этом поддержку. В Дальний направили иеромонаха Неофита, двух иеродиаконов и двух послушников, а затем священника Павла Фигуровского и трех послушников.

В 1906 г. епископ Пекинский и Китайский Иннокентий отстранил о. благочинного Журавского, переместил на другие места других священников, находящихся на службе в структурах КВЖД. Администрация КВЖД в 1906 г. выступила с ходатайством передачи Маньчжурии в ведение епископа во Владивостоке.

В ведении Пекинской миссии остались территории, отошедшие под контроль Японии. В марте 1906 г. Иннокентий отправил в Дальний и Порт–Артур послушника Успенского монастыря Ф. М. Власова и китайца Андроника Ма с целью наведения справок об оставленном во время войны церковном имуществе. Они обратились через японского адвоката в Дальнинское градоначальство с ходатайством о возвращении Духовной миссии православных храмов, что вскоре и произошло. Церковным имуществом Миссии в Дальнем заведовал монах Меллисен.

В «Отписке даурского воеводы А. Ф. Пашкова в Сибирский приказ» за 1658 г. говорилось: «А в прошлом, государи, во 163 году послан был из Якутцково острогу за вашею государевою даурскою соболиною казною к вам, государем, к Москве Даурские земли толмач новокрещен Тимошка Иванов, и я, холоп ваш, по вашему государеву указу для вашей государевы даурской службы оставил ево, Тимошку, в Енисейском остроге для толмачества китайсково и даурсково и тунгусково языка. Да он же, государи, Тимошка, учен китайской грамоте… И я, государи, холоп ваш, по вашему государеву указу поверстал ево, Тимошку, в Енисейском остроге в казачью службу на выбыльное место». См.: Русско–китайские отношения в XVII в. / Материалы и документы. Т. I. 1608—1683. М., 1969. С. 236. Этот переводчик по пути следования на службу в Даурию бежал в Енисейский острог, затем в Москву.

Подал челобитную о принятии крещения и получил на это разрешение посланник Ургинского хутухты Манжиталама, прибывший в Москву в декабре 1675 года. Монгол крестился и остался жить в Тобольске, а русские власти отказались выдать его на родину.