Константин Пархоменко - Сотворение мира и человека

Прежде всего следует сказать, что все исследователи древнемесопотамских космологических и космогонических представлений сталкивались с традиционной для изучения шумеро-аккадской культуры трудностью. С глубокой древности северными соседями шумеров были восточные семиты – аккадцы. Во второй половине III тысячелетия до н. э. аккадцы утверждаются и в Южной Месопотамии, видимым знаком чего стало объединение Саргоном Аккадским всего Двуречья в единое царство.

Во II тысячелетии до н. э. шумерское население полностью растворяется среди пришлого народа, и с этого времени история Месопотамии – уже история семитских народов. Это, однако, не значит, что одна культура полностью исчезает, а на ее место приходит другая. С древности северные обитатели Двуречья находились под сильным шумерским влиянием, во время длительного процесса ассимиляции шумерского населения аккадскому последние восприняли высокоразвитую культуру шумеров. В результате южная, шумерская, и северная, семитская, культуры образовали единство, из которого далеко не всегда возможно вычленить сугубо северные или, наоборот, южные традиции. Шумерская культурная традиция проникла в самую глубь, составила основу культуры аккадской. Так, мы не знаем ни одного раннего чисто семитского культа на территории Месопотамии, а все аккадские божества либо шумерского происхождения, либо издревле были отождествлены с шумерскими. В то же время в большинстве случаев все же можно различить, где шумерские, а где семитские корни того или иного явления. Поэтому ученые, которые рассматривали древнемесопотамские космогонические представления, не пытаясь разделить аккадскую космогонию от шумерской, что и невозможно, в то же время отмечали определенные новые элементы, принесенные семитским населением.

Во всяком случае, можно с уверенностью сказать, что, хотя вавилонский эпос «Энума элиш» по-новому представлял происхождение мироздания, в его основе по-прежнему лежали шумерские космогонические концепции. Как пишет проф. В.К. Афанасьева: «Разработки собственных космогонических представлений по сравнению с шумерской космогонией в поэме не обнаруживается, да это, судя по всему, и не слишком интересовало создателей поэмы».

В этой работе мы будем рассматривать космологические и космогонические мифы не в соответствии со временем их написания (сначала шумерские, затем аккадские), но, используя весь материал, постараемся рассмотреть шумерские космогонические представления (которые в основных чертах остались неизменными и в ассиро-вавилонской мифологии) и увидеть (где это возможно) то новое, что привнесло сюда семитское население.

В древнемесопотамских мифах, касающихся происхождения мира, можно выделить несколько уровней творения:

– возникновение Вселенной;

– обустройство мироздания.

– сотворение человека.

В данной работе мы рассмотрим первые два уровня творения.

Непосредственно космогонические шумерские мифы нам неизвестны. Нет такого шумерского произведения, в котором так же полно и обстоятельно, как в вавилонской поэме «Энума элиш», рассказывалось бы о происхождении и устройстве Вселенной. Представления шумеров о мироздании разбросаны по самым разным мифам в виде прологов-запевок, а также фрагментами содержатся во многих этиологических мифах или диалогах-спорах. Чтобы составить себе картину шумерских представлений о мироздании, необходимо выделить фрагменты, касающиеся данной темы, из источников и сопоставить их друг с другом. Здесь можно вспомнить миф о мотыге и топоре, в котором упоминается, что землю от небес отделил Энлиль, миф о Лахар и Ашнан, в котором описывается еще слитное состояние земли и небес, миф «Энки и Нинхурсаг», рассказывающий о первозданном Рае на острове Дильмун, и другие. Особое место занимает сказание «Гильгамеш, Энкиду и подземный мир» – единственный известный шумерский текст, более или менее подробно останавливающийся на устройстве мира.

От старовавилонского времени мы вообще почти не имеем мифологических текстов. Основные источники по аккадской мифологии относятся ко п – I тысячелетиям до н. э. Тут основным источником для нас является большая, специально посвященная космогонии поэма-эпос «Энума элиш» (наиболее ранняя версия поэмы датируется началом X века до н. э.).

Ни в одном месопотамском мифе о творении мы не найдем концепции творения «из ничего». Происхождение мира древним обитателям Двуречья представлялось скорее как наведение порядка из первоначального состояния хаоса или, по крайней мере, как усовершенствование, упорядочивание существующих элементов. Считается, что в истории человечества можно проследить два взгляда на возникновение жизни: первый основой бытия полагает абсолютный покой, второй, наоборот, – огненное движение. Шумеры по крайней мере на полторы тысячи лет раньше Парменида видели основу, первопричину бытия как состояние абсолютного покоя. Первичными элементами в ранней шумерской космогонической концепции обычно выступают земля, или земля и небо, или вода. Это могут быть:

• an-ki, неотделимое единство «неба и земли», которое затем разделяется на две части, образуя, таким образом, ныне существующую Вселенную. Древние шумеры не знали понятий «космос», «Вселенная». Всю совокупность мироздания они и называли как раз термином «ан-ки», «небо-земля». Считалось, что изначально, до разделения, небо и земля находились в слитном состоянии, были единым телом. Некоторые ученые предполагают, что подобное представление могло родиться из созерцания неба и земли, сливающихся на горизонте, которое приводило наблюдателя к мысли, что перед ним начало пространства. Интересно, что, по мнению Г. Комороци, наиболее ранняя концепция разделения неба и земли на две части не подразумевала разделение с помощью внешней силы, божественного вмешательства. Она представляла происхождение мира в его изначальных формах, как самодвижение первоэлементов. Эта идея не была полностью забыта, и позже во многих космогонических текстах говорится о происхождении мироздания, а не о его создании. Но существует также группа шумерских текстов, в которых небо от земли отделяет Энлиль. Возможно, этот мотив не является древним, а появляется как попытка новой интерпретации и связан с особым расцветом Ниппура в конце III тысячелетия до нашей эры. В «Сказании о Гильгамеше, Энкиду и подземном мире» мы видим следы этого представления о самоотделении неба от земли, хотя тут же говорится и о каком-то участии Энлиля: