Михаил Белов - Иисус Христос или путешествие одного сознания (Часть 2)

Желание раствориться в этом потоке любви было сильнее желания отстаивать какие бы то ни было принципы и вообще обращать внимание на неискренности пастора. Однажды вечером, взяв в руки гитару, я стал играть ритмы, которые напрашивались сами. Верх моей головы, казалось, уходил в черное небо. Через тело проходил повышенный поток энергии. То, что у меня стало выходить, мне понравилось. Я стал думать, как бы это увековечить. Взяв ручку, я стал писать стихи на получавшийся мотив. В юности мне приходилось писать небольшие эпиграммы и поздравления в стенгазеты и к дням рождения. Но то точно была работа рефлективно мыслящего разума. Сейчас же я только списывал то, что лежало на фронтальной плоскости моего сознания. Разуму оставалось лишь подправлять ход мысли и получать от ее изложения наслаждение:

Многое б я вам хотел сейчас сказать, но

Вам сейчас я скажу только одно

Этот день навсегда останется здесь.

Здесь в веренице миров таким, какой есть.

Это значит, что завтра начнется опять

Тем, что вы сейчас не успели понять.

То есть, чтоб завтра опять все начать с нуля.

Сегодня вам нужно понять, где под вами земля.

Многое б я вам сейчас хотел сказать, но

Вам сейчас я скажу только одно.

Этот день теперь улетит навсегда.

Туда откуда его не вернуть никогда.

Это значит, чтоб завтра пришла весна,

Нужно его сейчас исчерпать до дна.

Выпить всю воду до капли, оставив детей.

Прямо смотреть на людей веселей, веселей.

Творчество меня захватило. Освоив эту песню, я кинулся писать новую. Это была самореализация, фундаментом для которой был Божественный дух, меня в этот момент переполнявший. Но сейчас получилась не песня, а стихи:

Три времени сливаются в одно.

Познать его всем нам дано.

Кто не поймет - придет опять.

Опять, чтоб все-таки познать.

Что смерть на то нам всем дана,

Чтоб исчерпать всю жизнь до дна,

Познать ее и верх, и низ,

Испить познания каприз.

Ведь вечна времени река,

Оскудевает лишь она

В сознанье каждого из нас,

Кого еще Господь не спас.

Поверь в него, и Он придет,

Тебя с собой в свой Путь возьмет,

Покажет где добро и зло,

Как делать так, чтоб всем везло.

Что грех тогда на деле - грех,

Лишь в действе множество прорех.

Когда несет он чью-то боль.

А так живи - и Бог с тобой.

Еще не закончив писать, я решил это стихотворение отнести в церковь. Что я и сделал, передав девушке, находившейся в доме у пастора, это стихотворение вместе с песней. Мое сознание рисовало недалеком будущем роль церковного поэта, как вид одного из моих занятий. Вечером, не успев переступить порог церкви, я почувствовал себя в центре внимания и одновременно не в своей тарелке. Эти впившиеся взгляды буквально переставляли мои руки и ноги. Спросив в фойе у жены пастора, где Саша, я пошел в актовый зал. На мое удивление к ним он отнесся спокойно, в чем я почувствовал сытость. "Но неужели, если ты полон, почему не можешь поделиться своей полнотой и хоть как-то поддержать?" - недоумевал я. Я представлял свою реакцию, если бы мне эти стихи принес другой человек. Тем не менее стихи я ему оставил.

В 1992 году во время своего второго просветления я сделал обрадованно потрясшее меня открытие. Когда филиал Павитрина стал затягиваться, а растущая энергетика покрывать боль в правом полушарии, я стал обоеруким. До этого я был правшой. Правосторонняя доминанта остается у меня и сейчас, хотя и не во всем. Всю жизнь я сознательно тренировал левую руку и когда при общем духовном подъеме обнаружил вдруг в ней ножовку, я остолбенел от радости. Психическая энергия возвращалась в излученном виде. Павитрин же левша. Ест он, на удивление, правой, но рисует левой. И я относился к свой "левизне" двояко.

Это лето оставило мне еще одно явление. Я не помню что я говорил тогда. Обладая хорошей памятью, я не могу вспомнить, что я говорил людям тем летом. Только в общем плане по направленности говоримого. Как будто за меня говорил Он. Собственно мое отношение к говоримому таким и было. На Путь я пытался и начинал ставить тогда не одного Кешу, перерезавшего мне за это шнур от колонки.

Как стать Левшой.

(Понимание, возникшее у меня после одного общения).

Для этого вам надо лишь не отдавать своего ангела. Не отдавайте просто так без обмена продукцию вашего интеллекта - правого полушария.

1)Не давайте советы, пока вас не попросят, хотя это правило не абсолютно. (Вторая часть совета была дописана из альтруистических чувств. У меня возникло ощущение, подтверждамое знанием одного левши, что все левши придерживаются этих правил общения).

2)Не проводите открытого анализа человека или явления в разговоре.

Я не мог противоречить Павитрину даже в мыслях. Однажды он задал вопрос мне и Сереже Чеснокову что такое пространственно- временной континиум. Я же не понял вопроса. Мне показалось, что он спрашивает про континиум настройки. Тот самый о котором писал А. Мартынов в "Исповедимом Пути". Не сказав ему, т.к. чувствовал себя не готовым сказать, я пошел на тренировку. Но когда я с нее шел, то почувствовал, что промолчав, я себя противоставил ему. Сейчас несказанное было заперто во мне и причиняло мне боль своим ему противопоставлением. Я пошел к нему домой. Позвал его на лестничную площадку. Он смотрел на меня во все глаза.

- Ты спрашивал меня про континиум настройки. Его взгляд меня остановил. - Я говорю потому, что умалчивая, я противопоставляю себя тебе.

- А-а. Я вообще спрашивал про пространственно-временной континиум.

- Ну, Кандыба говорит, и пространство и время - это цепь вероятностных событий, выхваченных субъектом из реальности. А континиум настройки - это угол настройки. Вот здесь на голове находится седьмая чакра. Входишь в себя, - я показал на свое лицо, - поднимаешься в эту чакру и настраиваешься на волну нужного человека. Я рассказывал ему опыт, который я пережил во время медитации, когда обнаружил у себя над головой его чакру, обдумывая причины нашего с ним конфликта той зимой.

- И вообще у тебя есть какие-нибудь вопросы, на которых нет ответа? Задавай их сейчас мне. - Я чувствовал, что чем меньше он будет думать и сомневаться, тем и мне будет спокойней.

- Не знаю, сейчас не могу тебе сказать. Надо подумать.

- Скажешь, если что.

- Хорошо.

- Толстой? - Я в нем не видел личности. - Да и что в нем удивительного. Он же ясно про себя сказал - непротивление злу насилием. Это значит, к нему на улице хулиган с ножом подойдет, и вся его личность спрячется за свой принцип.

- Нет, ты все-таки прочти "Войну и мир"! - убеждал меня Павитрин.

- Да зачем ее мне читать?

- Потому что ты спешишь с выводами.

Я почувствовал, что на меня накладывается шаблон мышления.