Андрей Горбунов - Знакомство с Библией

И, наконец, когда уже при Дарии вопреки царскому запрету Даниил все же три раза в день молился Богу, его бросили в ров со львами. Но Бог сохранил его целым и невредимым, послав ангела. И тогда Дарий распорядился, чтобы «во всякой области царства моего трепетали и благоговели пред Богом Данииловым, потому что он есть Бог живой и присносущий, и царство его несокрушимо, и владычество Его бесконечно» (Даниил, 6:2 6).

Как видим, Бог дает не только мудрость верным Ему, но и спасает их во время тяжких испытаний. Здесь, разумеется, не было ничего нового в сравнении с другими книгами Ветхого Завета. Но именно это и нужно было вновь услышать иудеям в период гонений Антиоха Епифана.

Вторая часть книги написана полностью в традиции апокалиптической литературы. Апокалиптические видения начинаются с 7-й главы. Мировая история изображена в них в виде борьбы четырех фантастических зверей, которые вышли из моря. Первый – как лев, но у него орлиные крылья; второй похож на медведя с тремя клыками между зубов; третий – как барс с четырьмя птичьими крыльями и четырьмя головами. Но самый ужасный и сильный четвертый зверь с железными зубами и десятью рогами. Каждый из этих зверей символизирует ту или иную державу. (Согласно традиционному толкованию, Вавилонскую, Мидийскую, Персидскую и Македонскую.) Всё это царства мира сего; море, которое их породило, – библейский символ демонизма, а их устрашающий облик указывает на звериную сущность этих царств, олицетворяет разрушительные силы истории. Но им противостоят созидательные силы, изначально заложенные в Божественном плане творения. А потому конец истории для Даниила, или лучше сказать, автора книги, – это новая ступень на пути человечества. Грядущее созидается в противоборстве этих двух начал и находит свое осуществление в торжестве Небесного Града. Этот град является для того, чтобы открыть твари мир Божественного света.

Очам Даниила открылась следующая картина. «Видел я, наконец, что поставлены были престолы и воссел Ветхий Днями; одеяние на Нем было бело, как снег, и волосы главы Его – как чистая волна; престол Его – как пламя огня, колеса Его – пылающий огонь» (Даниил, 7:9). Хищные монархии оставлены властвовать только «на время и на срок». А затем в облаке небесной славы сойдет Победитель и положит им конец. «Видел я в ночных видениях, вот, с облаками небесными шел как бы Сын человеческий, дошел до Ветхого Днями и подведен был к Нему. И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его – владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится» (Даниил, 7:13–14).

Для Даниила Сын человеческий – это особое существо, грядущее среди облаков и превосходящее всех смертных. Это одновременно и Сам Мессия, и весь «народ святых Вышнего», т. е. Церковь Бога. Вся книга пронизана мыслью о противоборстве двух миров – Мессии и Его противника с конечным торжеством Мессии. Человеческие же дела неразрывно связаны с этой духовной битвой, которая кипит во вселенной между силами света и тьмы.

Интересно, что автор книги дает и предсказание о том, когда наступит конец света. Архангел Гавриил, страж Божьего престола, открывает Даниилу, что давнее пророчество Иеремии о конце испытаний, наступающем через 70 лет, не нужно понимать буквально. По словам Гавриила, пророк имел в виду не года, а семилетия, т. е. 490 лет. «Семьдесят седьмин определены для народа твоего и святого города твоего» (Даниил, 9:24). Этот период делится на три этапа. Первый – от Иеремии до возвращения из плена (вавилонская эра). Второй – время господства мидян, персов и греков. А в последнюю седьмину придут самые тяжкие испытания. Надменный богохульник прервет богослужения в Храме, и воцарится «мерзость запустения». Даниил видит, как враг «вознесся до воинства небесного и низринул на землю часть сего воинства и звезд, и попрал их. И даже вознесся на Вождя воинства сего, и взята была у Него ежедневная жертва, и поругано было место святыни Его» (Даниил, 8:10–11). Нет сомнений, что первые читатели видели в этом враге Антиоха Епифана.

Но автор книги предсказал и конец гонений через три с половиной года. И, действительно, правление Антиоха Епифана кончилось приблизительно в это время. Однако конец мира не наступил, хотя новая эпоха духовной жизни человечества, Рождение Иисуса Христа было уже близко.

К началу новой эры, к моменту Рождества Христова мир находился в состоянии духовного кризиса. В пределах Римской империи старая религия теряла свое значение, а ее обряды часто превращались в утратившие всякий смысл и необходимые только для проформы обязанности. Люди смутно чувствовали, что мир, пользуясь метафорой Шпенглера, близок к закату, а грядущее казалось им неведомым и страшным. Видя смерть пантеона языческих богов, некоторые мыслители Рима утверждали, что религия вообще есть вредное заблуждение, а жизнь человека – не что иное, как случайная игра материи, которая самоуничтожается и переходит в иные формы. Вы все, наверное, помните по курсу античной литературы не очень оригинальные рассуждения Лукреция (он опирался на Эпикура, Демокрита и Эмпедокла) о том, что душа материальна и разрушается вместе с телом – его поэма «О природе вещей» была написана именно тогда.

Но человеку никогда не было свойственно примиряться с идеей бессмысленности бытия. Не находя ответа в старом и знакомом, люди той поры стали жадно искать новое, дотоле неизвестное. В пределах Римской империи тогда чрезвычайно сильно возрос интерес к религиям Востока и разного рода чужеземным культам, широко распространились мистика, оккультизм, астрология и магия. Очень популярными сделались и языческие религиозные мистерии, участие в которых якобы очищало человека, приобщая его к судьбе умирающего и воскресающего бога. Человек чувствовал себя беззащитным в окружающем мире и всячески стремился найти выход и обрести спасение. Вера в приход Мессии получила тогда распространение далеко за пределами Палестины – вспомним знаменитую эклогу Вергилия (40 г. до н. э.), провозгласившую наступление нового золотого века, символом которого был младенец, которому надлежало вскоре родиться. Эта вера выражалась также в создании разнообразных тайных обществ и религиозных общин. Люди в тот момент истории стояли на перепутье, пытаясь постичь смысл духовных истин и жадно ища ответы на свои вопросы. Таким образом, почва для нового учения, возвещенного Христом, и новой религии, носящей Его имя – христианство, была как нельзя более благоприятна.

Однако в Палестине, попавшей под власть Рима и ставшей римской провинцией в 63 г. до н. э., духовный климат был несколько иным, чем в остальных частях империи. Евреи отнюдь не утратили веры в единого Бога Яхве, и к моменту Рождества Христова их вера была как никогда крепкой. Но и евреи тоже, и даже, возможно, больше, чем другие народы Римской империи, находились в напряженном ожидании прихода Мессии, о Котором им уже несколько веков назад возвестили пророки и о Котором в более позднее время писали апокалиптики. Духовная почва для возникновения христианства была, казалось бы, готова, хотя парадоксальным образом распространение новой религии в Палестине именно в силу твердой и даже несколько окостеневшей веры израильтян с ее жестким догматизмом стало гораздо более трудным, чем в других частях Римской империи.