Андрей Горбунов - Знакомство с Библией

Начнем по порядку с Евангелий. Это, безусловно, самая важная часть Нового Завета. Поэтому она помещена на первом месте, хотя апостольские послания (по крайней мере, их большая часть) были написаны несколько раньше. Все четыре Евангелия посвящены земной жизни, учению, смерти и воскресению Иисуса Христа.

Евангелие – греческое слово, которое на русский язык переводится как добрая или благая весть, благовестие. В античном словоупотреблении это слово означало провозглашение какой-либо доброй вести (например сообщение о победе), торжество в честь этой доброй вести или даже награду, которую получал вестник. В эпоху эллинизма это слово могло также значить и весть о событиях в жизни обожествляемого императора.

Однако в контексте Нового Завета в устах Самого Иисуса Христа и у первых апостолов это слово предполагает, прежде всего, благую весть и проповедь (но еще не книгу) о Боге, спасающем человека и содержание этой проповеди. Иными словами, речь идет о благой вести о том, что Иисус Христос совершил примирение людей с Богом, искупив их грех Своей смертью на кресте, а также об учении Иисуса Христа, которое проповедовал Он Сам и Его апостолы. Как отметил С.С. Аверинцев, евангелие значит не только рассказ, но, прежде всего, весть, не только жизнеописание, но, прежде всего, проповедь о Христе.

Но для нас сейчас, конечно же, это слово имеет и другой смысл. Это еще и книга, содержащая эту благую весть. В Новый Завет вошли четыре Евангелия – от Матфея, от Марка, от Луки и от Иоанна. Предлог от в данном случае не вполне точно передает значение греческого предлога ката. Более правильно было бы сказать по или согласно Матфею.

Употребление этого предлога имеет и богословский смысл. Евангелие – это учение Самого Иисуса Христа, а евангелисты дают только его изложение, т. е. перед нами благовестие Христа по Матфею, Марку и т. д. Отсюда, кстати, уже давно подмеченные критикой, но в целом малозначительные расхождения в текстах евангелистов, обусловленные авторской индивидуальностью каждого из них. Ведь и согласно учению Церкви, богодохновенность вовсе не упраздняет этой индивидуальности. Священный автор – не механический переписчик, нечто вроде робота, он – живая личность, передающая Божие откровение с помощью своего языка и своего хода мысли. Именно этим и объясняются иногда встречающиеся у евангелистов разногласия, типа несоответствия родословий Христа у Матфея и Луки или несовпадения даты Тайной Вечери у Иоанна и остальных евангелистов.

Хотя кроме названных мной четырех Евангелий существовали и другие книги с тем же названием (например Евангелие от Фомы или Иуды), Церковь признала только эти четыре книги подлинным выражением апостольского благовестил. Наиболее ранние письменные свидетельства о Четвероевангелии как о священных книгах восходят уже ко II веку. Неизвестно, когда именно письменная фиксация благовестия о Христе получила название Евангелия, но к концу II века оно стало общепринятым.

Сам Иисус Христос проповедовал только в устной форме, никогда не записывая Своих слов. Поначалу после Его смерти и воскресения в годы миссионерской деятельности апостола Павла авторитетного для всех евангельского текста еще не было. Сам апостол, который не встречался с Христом во время Его земной жизни, проповедуя о Нем, опирался на Предание Церкви как на учение, воспринятое от Самого Иисуса Христа.

Таким образом, это устное Евангелие было одновременно и благовестием Спасителя и благовестием Церкви о Нем, что в полной мере относится и к каноническим Евангелиям. Они не были написаны в жанре «биографии великого человека» в античном (как у Плутарха) или современном смысле этого слова. Их цель, как точно заметил о. Александр Мень, – не удовлетворить любознательность, но провозгласить Искупителя.

Вообще говоря, христианская Церковь никогда не стремилась создать биографию Христа, ибо с богословской точки зрения любая подобная попытка обречена на провал из-за двойственной природы Христа, в Котором нераздельно слиты как Божественное, так и человеческое начала. Разделение, размыкание этих двух начал неминуемо ведет к богословским и биографическим искажениям. Как я сказал, в богословии это приводит к несторианской ереси, к провозглашению сугубо нравственного идеала совершенного человека, но не Богочеловека, а в литературе – к многочисленным «биографиям» Христа двух прошлых веков от Ренана до Давида Флуссера, где образ Христа сильно отличается от евангельского.

Есть все основания считать, что Евангелия создавались не как книги для личного употребления (приду домой и почитаю), а в первую очередь как богослужебные писания, как тексты, которые должны были читаться на молитвенных собраниях христиан. Это закрепилось в непрерывной литургической практике в течение веков. И до сих пор Евангелие читается в православной Церкви на каждой литургии, кроме литургии Преждеосвященных даров. Поэтому текст Евангелий изначально литургичен, его словесная ткань определена культовыми ритмами. По меткому выражению С.С. Аверинцева, литературное слово евангельских текстов есть по своей внутренней установке словесное «действо», «таинство». Оно предполагает заучивание наизусть, ритмическое и напевное произношение и замедленное вникание в отдельные единицы текста. Это чисто внешне роднит Евангелие с сакральными текстами Востока – с Кораном и ведами. Но это, разумеется, лишь чисто внешнее, формальное сходство.

Когда ученики Иоанна Крестителя спросили Христа: «Ты ли Тот, Который должен прийти, или ожидать нам другого?», – Иисус ответил им: «Пойдите, скажите Иоанну, что слышите и видите: слепые прозревают и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуют, и блажен, кто не соблазнится о Мне» (Матфей, 11:3–6). Этот ответ помогает понять замысел Евангелий – основное внимание они уделяют не жизнеописанию Христа, но Его деятельности и Его проповеди.

Более того. Ученые не раз подчеркивали, что древнееврейская словесность вообще не знала жанра биографии. Не существовало жизнеописания ни пророков, ни мудрецов, ни книжников, ни учителей-раввинов. Цель Евангелия – не в том, чтобы создать буквально точное описание, но воспроизвести образ Христа, не фотографию, но портрет. Поэтому в канонических Евангелиях довольно мало биографических подробностей, которые, однако, в большом количестве присутствуют в апокрифах. Евангелия же, выражаясь словами современных богословов, воссоздают словесную икону Христа.

Если судить по другим книгам Нового Завета – Деяниям и Посланиям, то проповедь первых апостолов несколько отличалась по содержанию от канонических Евангелий. Она, в первую очередь, была призывом к новой жизни, вестью о том, что Бог открылся страждущему миру через Христа Спасителя. Английский библеист Додд суммировал эту проповедь в следующих словах. Как было предсказано пророками, Бог воздвиг Иисуса, Своего Сына, явив через Него Свою силу. Он был отвергнут, распят и умер, но Бог воскресил Его, чему все мы свидетели. Уверуйте в Него, раскайтесь и примите крещение. Евангельское предание о жизни Христа и письменные Евангелия, хотя и тесно связаны с этой начальной проповедью, не упраздняя ее, отличаются от нее. Это и понятно. Ведь Евангелия все же имели другой источник – историческое предание Церкви о Христе и свидетельства очевидцев об обстоятельствах Его земной жизни. Все это становится очевидным при сравнении Евангелий с Деяниями и Посланиями, которое приведено о. Александром Менем.