Андрей Горбунов - Знакомство с Библией

Евангелист же Лука, старавшийся показать, что Иисус Христос пришел спасти весь род человеческий, и возводящий Его родословие к Адаму, начинает (а не кончает, как Матфей) список имен также с Иосифа (Лука, 3:23–38). Противоречие же состоит в том, что ряд имен у евангелистов не совпадает. Так, например, у Матфея Иосиф-Обручник – сын Иакова, а у Луки – Илии. Эти несовпадения принято объяснять ссылкой на еврейский закон ужичества. Согласно ему, если один из братьев умирал бездетным, то другой должен был жениться на его вдове, и первенец от этого брака считался сыном умершего, чтобы и умершему не остаться без потомства и чтобы имя его не изгладилось в Израиле. Но мы также помним, какое широкое значение в родословных имело слово «сын» как потомок, порой весьма отдаленный.

Заметим также, что по своему ремеслу Иосиф был тем, кого можно назвать мастером строительных дел, по-гречески тэктон. В Европе, где основным строительным материалом было дерево, его осмыслили как плотник, хотя не исключена возможность, что это слово нужно скорее перевести как каменщик. В Палестине строили из камня, и строительные образы в евангельских притчах скорее относятся к ремеслу каменщика, чем плотника. Согласно преданию, в момент обручения Деве Марии Иосиф уже был глубоким старцем, и до начала служения Иисуса Христа он не дожил. Братья Иисуса, которые упомянуты в Евангелиях, были детьми Иосифа от первого брака.

По рассказу евангелистов, Иисус Христос родился в Вифлееме, городе царя Давида, в точном соответствии с пророчествами: «И ты Вифлеем – Ефрафа, мал ли ты между тысячами Иудиными? Из тебя произойдет Мне Тот, Который должен быть Владыкой в Израиле и Которого происхождение из начала, от дней вечных» (Михей, 5:2). Наверное, все вы хорошо помните этот рассказ. Незадолго до рождения Христа Иосиф со своим семейством пришел в Вифлеем, чтобы принять участие в переписи, а так как в гостинице не было места, Дева Мария родила Богомладенца в одной из пещер или гротов, которых так много в Палестине и куда пастухи в непогоду загоняют скот. Поэтому колыбелью Христа стали простые ясли, т. е. кормушка для скота, куда Дева Мария, спеленав, положила Его. Согласно традиции, Младенца Христа часто изображают лежащим в яслях рядом с волом и ослом, которые своим дыханием согревают Его от стужи. Здесь, кстати, опять аллюзия на Ветхий Завет, на пророка Исайю: «Вол знает владетеля своего, и осел ясли господина своего, а Израиль не знает Меня» (Исайя, 1:3). Это изображение, как, разумеется, и само евангельское повествование, на котором оно основано, глубоко символично. Бог и Царь Вселенной принимает облик беспомощного Младенца. Тем самым Он являет Свое смирение, добровольное уничижение, тот самый кеносис, о котором мы говорили, и вместе с тем обращает к миру Свой новый образ – не грозного Царя Славы из Ветхого Завета, но кроткого и беззащитного Младенца, открытого любви и близкого каждому человеку.

Однако не только добровольное уничижение сопровождало рождение и земную жизнь Иисуса Христа, но и отблеск Его Божественной славы. Согласно Луке, в момент Рождества Христова слава Господня осияла пастухов, которые стерегли ночью стадо в поле. Пастухам явился ангел, возвестивший о рождении Спасителя мира, и они увидели ангелов, поющих величественный гимн: «Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение» (Лука, 2:14).

Когда же на восьмой день по обычаю Младенца принесли в Храм, там Его приветствовал старец Симеон, которому было обещано, что он не умрет, пока не увидит Мессию. Взяв Богомладенца на руки, Симеон поблагодарил Бога за то, что он сподобился узреть в лице Младенца спасение, уготованное человечеству, и назвал Христа «светом к просвещению язычников и славой народа Твоего Израиля» (Лука, 2:32). И, наконец, когда прошло, может быть, даже около двух лет – путешествия тогда были долгими – Христа нашли волхвы, т. е. восточные мудрецы-астрологи, узнавшие о Его рождении по звездам и принесшие Ему особые дары: золото, ладан и смирну, золото как царю, ладан как Богу и смирну как человеку, которому предстоит вкусить смерть.

О жизни Христа после Рождества и до Его выхода на служение Евангелие хранит почти полное молчание, давая лишь общую характеристику этого периода в стихах, приведенных Лукой: «Младенец же возрастал и укреплялся духом, исполняясь премудрости, и благодать Божия была на Нем» (Лука, 2:40). Единственное исключение – небольшой отрывок, приведенный тем же Лукой, где рассказано о паломничестве Святого семейства в Иерусалим на Пасху и о беседе Двенадцатилетнего Отрока Иисуса с учителями закона в Храме, позволившей Ему явить Свою Божественную мудрость, так что все слушавшие удивились Его разуму и ответам.

И это все. Мы вновь встречаемся с Христом, уже когда Ему исполнилось тридцать лет, и Он вышел на служение. Началу этого служения предшествовало Крещение и искушение в пустыне.

Но прежде Иисуса на проповедь вышел Иоанн Креститель. Об этой проповеди и свидетельстве Предтечи об Иисусе Христе рассказывают все четыре евангелиста. Согласно Луке, Иоанну Крестителю «был глагол Божий» (Лука, 3:2), т. е. особое призвание, или откровение Божие, которым он был призван начать свое служение. Образ Иоанна, сохранившийся в Евангелиях, – это образ пустынного подвижника. Его проповедь поначалу звучала в пустыне («пустыней иудейской» тогда называли западное побережье Иордана и Мертвого моря, где жило очень мало людей). Его аскетическая внешность – одежда из верблюжьего волоса, кожаный пояс на чреслах, а также скудная пища – акриды (разновидность саранчи) и дикий мед тоже имели на себе печать пустыни. Аскетическому облику Иоанна отвечала и его проповедь. Он был не целителем или чудотворцем, но грозным обличителем и проповедником покаяния. Угрожая людям, толпами стекавшимся к нему, праведным судом Божиим, он в то же время обещал скорый приход Мессии.

Синоптики называют Иоанна «гласом вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему» (Матфей, 3:3). Эти слова – цитата из Исайи, где пророк утешает Иерусалим, говоря, что кончилось время его уничижения и скоро явится слава Господня, и «узрит всякая плоть спасение Божие» (Исайя, 40:5).

Пророчество Исайи уже исполнилось, когда после вавилонского плена иудеи с разрешения персидского царя Кира вернулись к себе на родину. Провидя это возвращение, Исайя изобразил его как радостное шествие, во главе которого стоит Сам Бог-Яхве, а ему предшествует вестник. Этот вестник возглашает, чтобы в пустыне, по которой предстоит идти Яхве со Своим народом, Ему приготовили прямой и ровный путь – углубления наполнили насыпями, а горы и холмы срыли. Древняя Палестина с ее жесткой и каменистой почвой славилась своим бездорожьем, и все искусственные мощеные дороги были построены царями и для царей. Их называли «царскими дорогами» и ремонтировали лишь тогда, когда они были нужны царям для путешествий. Перед прибытием царя, как правило, и отдавался приказ приготовить дороги для его путешествия.