Андрей Горбунов - Знакомство с Библией

Сказав «прощаются тебе грехи твои», Христос указал на связь между болезнью и грехом. Согласно как иудейскому, так и христианскому взгляду, болезнь часто, хотя и не всегда, является следствием греха, посылается Богом как наказание за грех. Это возвращает нас к первым словам проповеди Христа: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Матфей, 4:17). И если чудеса Христа открывают Царство Божие в делах любви, то от человека, идущего навстречу Богу и ищущего Царства, требуется вера и покаяние. И то, и другое есть в данном чуде. Видимо, и сам расслабленный чувствовал себя великим грешником, потому Иисус и ободрил его, сказав: «Дерзай, чадо!».

Но только этим одним еще не исчерпывается значение чуда с расслабленным. Иисус Христос одновременно проповедует Царство и являет его Самим Собой. И потому в этом чуде Иисус подтверждает Свою миссию и Свое Божественное достоинство (прощать грехи может только Бог), хотя и делает это как бы скрытно, ничего пока не говоря широким массам людей о Своем мессианстве, но являя его Своими делами.

Синоптики называют чудеса Христа в дословном переводе «силами». С помощью этих «сил» Иисус не только исцеляет болезни, но и заставляет отступить саму смерть (Он воскрешает единственного сына вдовы из Наина и дочь начальника синагоги Наира) и укрощает враждебность природы к людям (прекращает бурю на Галилейском море). Короче говоря, Иисус с помощью чудес исправляет неустройства, возникшие в мире в результате первородного греха и дающие возможность дьяволу совершать победы.

Так выявляется связь между исцелением и изгнанием бесов. Болезнь – очень часто как бы знак власти Сатаны над людьми. Исцеляя в субботу женщину, которая долгие годы была скорчена, Иисус говорит: «Сию же дочь Авраамову, которую Сатана связал вот уже восемнадцать лет, не надлежало ли освободить от уз сих в день субботний?» (Лука, 13:16). Не делая различия между естественной болезнью и одержимостью бесами, Христос, по словам Матфея, «изгоняет духов словом и исцеляет всех больных» (Матфей, 8:16). Оба эти действия происходят одновременно. Они выявляют могущество Христа и в конечном счете имеют один и тот же смысл: они знаменуют торжество Иисуса над Сатаной и приход Царства Божия на землю. Смысл этих чудес не в том, что болезнь должна с этого времени исчезнуть с лица земли, а в том, что Божественная сила, которая ее в конце концов победит, уже действует на земле.

Исцеление же бесноватых – лучший пример победы Христа над Сатаной, которая осуществляется так или иначе в каждом чуде. Она противопоставляет Христа Его противнику в поединке, который, начавшись еще в пустыне во время искушений Христа, решится на кресте и завершится только на всеобщем Суде. Но уже сейчас, в этих чудесах поражение дьявола очевидно, и потому изгнание злых духов – это знамение пришествия Царства. Недаром же Сам Христос в Евангелии от Матфея говорит: «Если же Я Духом Божиим изгоняю бесов, то, конечно, достигло до вас Царствие Божие» (Матфей, 12:28).

Любовь Христа проявила себя не только в чудесах, но и вообще во всем служении Иисуса в тот период. Так, например, принимая мытарей и грешников, Иисус и их принимал в любви. Возлагая служение на двенадцать апостолов и давая им власть целить недуги, Христос и их привлекал к служению любви. Таким образом, первейшее значение любви в нравственном учении Христа наглядно проявляется в Самой Его жизни – в делах любви.

Что же касается догматических истин веры, то они пока как бы играют подчиненную роль и часто лишь подразумеваются в рассказе синоптиков из общего контекста слов Христа. Это легко понять, поскольку, как я говорил, жители Галилеи, в основном простые и малограмотные люди, были в массе своей не готовы к пониманию догматического учения Христа, и Он исподволь готовил их к этому.

Между тем в догматическом аспекте учения о Царстве были два важных вопроса. Во-первых, эсхатологический, т. е. учение о «последних сроках», о грядущем явлении Христа во славе, о конце нынешнего века и начале будущего, и, во-вторых, откровение о том, что Христос и есть долгожданный Мессия. Если в Иерусалиме Иисус говорил об этом более или менее прямо, то в Галилее оба этих момента Его проповеди не столько называются, сколько подразумеваются.

Эсхатологический вопрос – это откровение иного бытия, преображения мира. Об этом говорит, например, притча о закваске, которой мы уже касались. Интересно, что у Матфея вслед за притчами о Царстве Небесном, собранными в 13-й главе, в следующей 14-й главе рассказано о чудесном насыщении пяти тысяч человек пятью хлебами и о хождении Иисуса по водам. Теперь уже не в притчах, но в этих чудесах, которые как бы осуществляют творение иной материи (пять хлебов умножаются так, чтобы накормить пять тысяч людей, и еще остаются куски, а воды моря делаются твердыми так, что Иисус идет по ним, как по суше). В этих чудесах, преодолевающих законы природы, также дано предвосхищение Царства как иного бытия.

Свидетельство Христа о Себе как Мессии также подразумевается в этот первый период Его служения. Недаром же явление славы Царства в чудесах Христа заставило Иоанна Крестителя уже из темницы спросить Иисуса, Он ли – Грядущий Мессия – «Ты ли Тот, Который должен прийти, или ожидать нам другого» (Лука, 7:19). Вопрос понятен. Если чудеса Христа являют славу Царства, то неизбежно возникает вопрос и о Царе. (Этот же вопрос волновал и Никодима.) Прямого ответа Иоанну Крестителю Христос не дал, сказав, однако, ученикам Иоанна: «Пойдите, скажите Иоанну, что вы видели и слышали: слепые прозревают, хромые ходят, прокаженные очищаются, глухие слышат, мертвые воскресают, нищие благовествуют. И блажен, кто не соблазнится о Мне!» (Лука, 7:22–23). Если в этих словах и нет прямого ответа, то есть косвенный ответ. Само свидетельство Христа о Себе как о Мессии явно подразумевается здесь, но это пока скрытое свидетельство.

Более того. Христос запрещает бесам, наделенным сверхчеловеческим знанием, свидетельствовать о Нем. Лука пишет: «Выходили также и бесы из многих с криком и говорили: Ты Христос, Сын Божий. А Он запрещал им сказывать, что они знают, что Он Христос» (Лука, 4:41). Как верно заметил епископ Кассиан, дело здесь не только в том, что Иисус не хотел исповедование Его Божества нечистыми устами. Свидетельство бесов, основанное на сверхъестественном знании, обладало принудительной силой, и Христос не хотел таким способом навязывать людям убеждение в Его мессианстве. Для Его учеников многие Его поступки и слова стали ясны лишь позже в свете появившегося у них духовного опыта. Не открывая прямо Своего Мессианского достоинства и пресекая свидетельство бесов, Иисус ожидал свободного и непринужденного исповедования от учеников. Такова логика воспитания учеников, ибо это воспитание в любви, где нет места принуждению.