Иеромонах (Рыбко) - Возможно ли спасение в XXI веке?

Святитель Игнатий Ставропольский говорит, что когда человек принимает евангельское учение и начинает жить по евангельским заповедям, то ветхий человек, живущий в нас, поднимает страшную борьбу против евангельского учения: нашим страстям не нравится Евангелие, не нравится Божие владычество, которое приходит к нам в тот момент, когда мы обращаемся к Богу. Оно не нравится и дьяволу, этому человекоубийце искони, и он начинает посредством страстей поднимать в нас эту жесточайшую борьбу. Она настолько страшна, что Святые Отцы древности охарактеризовали ее так: «пролей кровь и прими дух». Поняв значение этой борьбы, увидев коварство древнего змия, Отцы уходили в пустыню. Они удалялись от мира сего с единственной целью – принести покаяние, измениться, сделать свою душу достойной Бога, сделать ее невестой Христовой, чтобы еще здесь, живя на земле, войти в небесное царство.

Покайтесь, ибо приблизилось царство небесное - возвещает нам Святое Евангелие. Святитель Игнатий Ставропольский говорит, что само покаяние уже есть вхождение в это царство, ибо насколько мы освободимся от власти страстей, насколько примем евангельское учение, настолько мы примем в себя Бога – Святаго Духа.

Покайтесь, ибо приблизилось царство небесное - вот та великая задача, которая стоит перед каждым из нас. Человек, обновленный верой в Бога, верой в Евангелие, может быть назван духовным человеком, потому что он становится причастным благодатных даров Духа Святаго, и благодать Божия не только совершенно изменяет его, но действует в таком человеке уже видимым образом. Как от избытка сердца говорят уста (Мф. 12, 34), так от избытка благодати изливается эта благодать на окружающих людей, порой совершенно далеких от Бога, потонувших в разврате и мраке века сего, безбожии и кощунстве.

Я хочу рассказать одну историю, которую я слышал много лет тому назад в келье одного великого старца.

В страшные для нашего Отечества годы, когда за грехи русского народа пала Российская держава, и на смену благочестивым царям пришли жестокие кровожадные правители, которые не щадили ничего святого, в одном селении Курской земли жил дьякон. Это был благочестивый, добродетельный человек. Он молился Богу, честно служил, очень любил совершать Литургию. Он приносил молитву о мире всего мира, о благостоянии святых Божиих церквей и, видя его святую жизнь, назидались окружающие люди, ибо сама жизнь такого человека назидала выше любых слов, самых умных и красивых, потому что на самом деле назидать может только смирение, только подлинное покаяние.

Но новая власть не взлюбила его за это, а правильнее сказать, не взлюбил дьявол, и правители решили его погубить. Но у этого дьякона был один защитник – его родной брат, который работал в ЧК. Он не давал в обиду своего брата, потому что очень любил и уважал его, хотя в те годы, когда сын отрекался от отца, отец – от своих детей, это было очень трудно. Враги Церкви, враги этого благочестивого дьякона ждали удобного момента, чтобы погубить его.

Однажды его брат уехал на очередной партийный съезд. Пользуясь этим, революционеры арестовали дьякона и в срочном порядке приговорили к расстрелу. Он не стал просить о помиловании, не стал умолять о пощаде, он нисколько не поколебался. Придя в свою камеру, он стал молиться Богу, приносить покаяние за всю свою жизнь. И запел: «Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче...» И такой духовной силы было это пение, из такой глубины покаяния выходили эти звуки за решетки камеры, что все узники умолкли и слушали эту молитву, изливающуюся из кающегося сердца. Тюрьма затихла. Уголовники бросили свои карты, все встали и молились.

Но вдруг отворилась дверь камеры этого святого узника, вошел начальник тюрьмы и сказал: «Что ты делаешь? Зачем ты травишь мою душу? Немедленно замолкни или я убью тебя здесь же». Но дьякон не умолкал. Уже никто из людей не мог остановить его покаянной молитвы. И он продолжал петь, продолжал приносить покаяние уже не только за свои грехи, а за грехи всех людей. И за грехи этого несчастного начальника тюрьмы. Тогда тюремщик бросил свой наган, зарыдал и вышел из камеры.

Наутро дьякон был расстрелян. Земля лишилась одного из достойнейших своих жителей, но небо с ликованием приняло его в лики святых мучеников, апостолов и Ангелов. Он сейчас предстательствует за нас перед Богом и молится, чтобы Господь дал покаяние русской земле и каждому из нас. Будем же помнить эту покаянную мольбу святого человека, одного из новомучеников российских и постараемся жить так и провести эти дни Поста так, чтобы они сделались для нас одним из шагов к небу. Аминь.

Интервью корреспонденту «Покровского Листка» (г. Калуга)

В храме Сошествия Святого Духа работает много молодежи. И поле деятельности их во славу Божию очень обширное: клирос, книжная лавка, ремонтные работы, издательство, трапезная, в которой почти непрерывно кормят то паломников, то нуждающихся прихожан. Сразу по окончании Литургии начинается активная работа. Тому, кто впервые попадает в этот храм, может даже прийти на ум сравнение с броуновским движением. На самом деле каждый выполняет конкретную, порученную ему работу. Большинство из работающих людей не случайно пришли именно в этот храм. Их объединяет общность духовных интересов и авторитетов. Многие знают друг друга и о. Сергия уже несколько лет. Это настоящая община. Главное, что вы почувствуете, находясь внутри нее,– любовь друг к другу и желание помочь ближнему. Свой путь ко спасению все они прокладывают, руководствуясь советами о.Сергия. Я задала несколько вопросов батюшке. Вот наша беседа.

– В чем заключается Ваша деятельность как духовника?

– Я не хотел бы себя называть ничьим духовником, поскольку это очень высокое служение и настоящих духовников очень мало. Совершенными духовниками были такие люди, как преподобный Серафим Саровский, преподобный Амвросий Оптинский, праведный Иоанн Кронштадский. Я весьма смущаюсь себя называть чьим-либо духовником. Я считаю, что единственно возможное сейчас духовное руководство, как говорит святитель Игнатий (Брянчанинов), это совет единодушного брата. Так что я не более, чем единодушный брат. Как я могу руководить кого-то, когда дай мне Бог себя куда-то уруководить и куда-нибудь прийти.

Вначале, когда меня рукоположили в священный сан, я считал своим долгом никому не отказывать в беседе, в исповеди. Когда люди просились ко мне в духовные чада, я говорил, что очень молод, что есть люди постарше, более опытные. Предпочитал отправлять их в Троице-Сергиеву лавру. Но потом стал понимать, что это не совсем правильно, потому что люди туда, во-первых, не ехали, а кроме того, для получения духовных советов это не всегда удобно, потому что далеко. Тем не менее, если ко мне они обращались с вопросами, я не отказывал в беседах, единственно, что я говорил, что духовник из меня никакой.