Иеромонах (Рыбко) - Возможно ли спасение в XXI веке?

Мы должны хранить свой ум от греховных помыслов. Но для этого мы должны уметь рассуждать, от кого этот помысел – от нас или от супостатов наших? Один из Святых Отцов так и говорит: мы должны вопрошать каждый входящий в нас помысел, задавая ему именно такой вопрос. Помыслы от врага, конечно, должны быть изгоняемы из нашего ума. Кроме помыслов от врага-диавола, бывают помыслы от нашего ума, от нас самих, а бывают помыслы от Бога. Вот этими помыслами – помыслами от Бога – мы и должны руководствоваться. А к тем, которые от нас самих,– тоже нужно относиться осторожно.

Для того, чтобы научиться отличать помыслы вражии от помыслов безгрешных, научиться различать в себе действия страстей, необходимо занятие непрестанной молитвой Иисусовой. Святитель Игнатий говорит и об этом. Занятие молитвой Иисусовой в аскетической святоотеческой традиции названо умным деланием. Когда говорится об умном делании, преимущественно подразумевается молитва Иисусова. Это как огонек, зажженный в ночи. В нашем уме и в нашем сердце – тьма, тьма греховная. Если мы начинаем творить непрестанно молитву Иисусову, мы зажигаем там огонь, и в свете этого огня начинаем видеть все лишнее, все враждебное, чего раньше не было заметно во тьме. И постепенно начинаем бороться и освобождаться от тьмы.

Трезвение – делание, которое происходит от трезвения ума и хранения сердца. Человек трезвится – значит бодренно относится к тому, что появляется в его уме и в его сердце. В общем-то, блюдение ума, хранение сердца и трезвение – это одно и то же, как бы разные оттенки умного делания. Когда человек бывает опьянен алкоголем, он находится как бы не в полном разуме. Так и человек, опьяненный страстями – тоже находится не совсем в разуме. Вот для того, чтобы не подпасть под влияние страстей, чтобы не опьянеть от духа страстей, человек постоянно должен заниматься трезвением: изгонять греховные помыслы, которые в свою очередь могут вызвать греховные чувства. А чтобы трезвение было возможно – необходима молитва Иисусова, которая защищает ум и сердце, заграждает от нашествия помыслов.

Что еще включает в себя душевный подвиг? Изучение евангельских заповедей, или что то же самое, познание воли Божией. Одно дело, когда человек только приступает к жизни духовной: он считает евангельские заповеди некими предписаниями, законами. И в этом отношении он мало отличается от ветхозаветных людей. Но, когда он постепенно начинает понимать, что такое подвиг душевный, тогда уже евангельские заповеди для него соединяются в нечто единое, и с их помощью он познает Бога и через евангельские заповеди ищет Божию волю.

Вот что говорит святитель Игнатий о евангельских заповедях: «Из того, что ум непрестанно родит мысль, а сердце – чувствование, очевидно и делание, которое обязан дать инок душе своей. Уму надо предоставить упражнение в богоугодных мыслях, а сердцу – в богоугодных чувствованиях. Иначе: надо, чтобы ум и сердце приняли и усвоили себе Евангелие». И в другом месте: «Евангелие читается жизнью»,– но для того, чтобы читать Евангелие жизнью (т. е. исполнять заповеди), нужно сначала изучить евангельское учение (т. е. нравственное Предание Церкви). Наилучшие толкователи Евангелия – это Святые Отцы, т. е. духовные писатели, которые причислены к лику святых".

Дела милосердия, например, можно творить с сухим сердцем – просто по заповеди, за послушание,– и ничего при этом не переживать, но, однако, заставлять свое падшее естество служить ближним. Когда человек последовательно себя заставляет это делать, тогда сердце начинает сочувствовать, проникаться любовию к ближнему, его начинает посещать благодать. Таким образом, телесный подвиг переходит в подвиг душевный.

Святитель Игнатий учит, что если человек ограничится только телесным подвигом – это будет как бы дерево с листьями, но лишенное плода. Если же человек проходит правильно свой телесный подвиг, он обязательно в свое время приступит к подвигу душевному. При этом подвиг телесный не должно оставлять, так как он необходим. Для того, чтобы в нас прозябли добродетели и началась духовная жизнь, необходимо грубые страсти смирить телесным подвигом, в частности, постническим. В «Слове о Марфе и Марии» святитель Игнатий цитирует святого преподобного Варсонофия Великого: «Внутренним деланием, соединенным с болезнью сердечною и с плачем сердца, производится истинное безмолвие сердца. От такого безмолвия рождается смирение, а смирение делает человека обителью Бога. Духом Святым такой человек повержен к ногам Спасителя, внимает единственно Его слову, сознает себя созданием Божиим, а не самобытным существом. Сознает себя возделываемым от Бога, а Бога – делателем. Предает себя всецело воле и водительству Спасителя». Очевидно, что такое состояние доставляется душе более или менее продолжительным телесным подвигом. И Мария не могла бы сидеть у ног Господа и устремлять все внимание к учению Его, если бы Марфа не приняла на себя попечение о приеме. Служение, поклонение Богу Духом и Истиной – есть та благая часть, есть то блаженное состояние, которое, начавшись во время земной жизни, не прекращается и в будущем. А телесные подвиги прекращаются с окончанием земной жизни. Отсюда явствует, что душевный подвиг есть преимущественно подвиг смирения, подвиг возделывания таинственных внутренних добродетелей, таинственных внутренних переживаний, служение Богу в духе и истине".

Несомненно, что любой христианин сразу в какой– то мере становится причастным душевному подвигу. Ведь мы не просто механически исполняем внешние делания – посты, поклоны и так далее. Например, любому христианину знакомо такое аскетическое делание, как молитва. Она прямо относится к подвигу душевному.

В число подвигов телесных святитель Игнатий ставит и псалмопение, а святитель Феофан Затворник поясняет, что оно есть внешняя, словесная канва молитвы, но еще не есть молитва. В сущности молитва есть чувство души и сердца к Богу. Собственно душевный подвиг начинается тогда, когда человек молится уже внимательно, когда сердце сочувствует молитве. Граница, где телесный подвиг переходит в подвиг душевный, почти незаметна. Когда человек вступает в область веры, в область духовной жизни, он уже вступает в область душевного подвига. Но человек не всегда понимает его, а телесный подвиг более понятен, более прост. Поэтому большинство христиан сознательно подвизается подвигом телесным, что легко и просто: это или то не ешь, столько-то поклонов положи... А душевный подвиг – более высок и не сразу понимается.

Каков же предел духовного подвига, его вершина? Думаю, вершина – бесконечна. Вершина этого состояния души – в Боге. Это духовное совершенство, которое тоже бесконечно, поскольку Господь бесконечен, и бесконечно приближение к Богу, освящение благодатью души человеческой.