Мартин Бубер - Образы добра и зла

И погруженная в это созерцание женщина срывает плод, ест его и дает мужчине, мужчина же, о котором до сих пор не было ни слова, ни намека, также ест плод; вожделенно-мечтательной представляется она; как бы в состоянии вялой мечтательности берет и ест плод он. Все происходящее соткано из игры и грез: и ткет его ирония, таинственная ирония рассказчика. Очевидно, что оба они, мужчина и женщина, не ведают, что творят; более того, они вообще могут только действовать, а не знать. Здесь нет места для пафоса двух начал, для известного нам из древнеиранской религии пафоса выбора, совершаемого этими двумя для себя и для всех последующих людей.

И все-таки добро и зло можно найти уже здесь, но в странном, ироническом образе, который толкователи не поняли как таковой и поэтому вообще не поняли его смысла.

Дерево, запретные плоды которого ели первые люди, называется древом познания добра и зла, так называет его и Бог; змей обещает, что, отведав эти плоды, они станут как Бог, знающими добро и зло; Бог как будто подтверждает это, говоря: узнав добро и зло, Адам стал "как один из Нас". Такие повторения типичны для стиля Библии, наша пара антонимов "добро и зло" появляется во все новых контекстах: должно стать предельно ясно, что речь идет именно об этой паре понятий. Но нигде не указывается, что имеется в виду при их противопоставлении. Эта пара антонимов может выражать противоположность нравственных качеств, но также противоположности пользы и вреда, наслаждения и отвращения; сразу же после сказанного змеем женщина "увидела", что плоды дерева "хороши для пищи", и сразу же после запрета Бога следует его изречение - "нехорошо" быть человеку одному*. Столь же неопределенно прилагательное, которое переводится как "злое".

Нам неизменно предлагают три интерпретации того, что же обрели люди, вкусив запретный плод. Одна из этих интерпретаций, указывающая на возникновение половой близости, неприемлема как вследствие того, что мужчина и женщина были сотворены как существа, достигшие зрелости, так и вследствие указания, что, "познав добро и зло", они стали "подобны Богу", ибо при такой интерпретации это подобие невозможно. Другому толкованию, согласно которому люди, вкусив плод, обрели нравственность, сущность Бога противоречит не в меньшей степени, достаточно подумать о словах Бога - человек, который обрел нравственное сознание, не мог бы обрести и вечную жизнь! По третьему толкованию, смысл "познания добра и зла" есть не что иное, как познание вообще, знание мира, всего хорошего и дурного, существующего в нем: это-де соответствует словоупотреблению Библии, применению в ней антитезы добра и зла для обозначения "чего-либо", "того и другого". Однако и эта, сегодня наиболее распространенная, интерпретация необоснованна. В Писании нет ни одного места, где бы такая антитеза означала просто "что-либо" или "то и другое". Если проверить все такие места с точки зрения конкретной ситуации в каждом данном случае и намерения говорящих, то окажется, что речь всегда идет действительно об утверждении или отрицании хорошего или плохого, дурного и злого, благоприятного или неблагоприятного. В выражении "будь то... будь то...", которое употребляется с этой парой понятий, речь идет не о всей шкале сущего, в том числе нейтрального, а именно о противоположности добра и зла и о том, как различать их, хотя знание о них и связано со знанием обо всем в мире. Так, об ангеле как представителе Бога на небе и о царе как о представителе Бога на Земле (2 Сам. 14:20) говорится, что они знают все; но там, где утверждается, что они могут "выслушать и доброе и злое" (2 Сам. 14:17), речь идет, несомненно, о праве и несправедливости, о виновности и невиновности, о чем судьи как небесные, творящие суд над народами (Пс. 82:2 и 58:2), так и земные узнают от своего властителя. Бога, и утверждают в действительности. К тому же словосочетание "добро и зло" (без артикля) за пределами нашего повествования о "грехопадении" встречается в Библии еще только один раз, в позднем тексте (Втор. 1:39), и представляет собой цитату из повествования о грехопадении в раю. И здесь словосочетание "добро и зло" подано посредством повторения и других особенностей стиля с такой эмфазой, что мы не можем трактовать его как риторическое украшение. К тому же первые люди обязаны "знанием вообще" совсем не тому, что они вкусили плод: ведь не к несведущему привел Бог животных, чтобы он дал им названия, а к тому, в кого он вдохнул жизнь, кому Он, несомненно, уже в час сотворения дал полное знание речи и кто умеет владеть ей.

* В русском переводе слова "добро" и "хороший" используются для передачи одного слова и в немецком оригинале работы Бубера (gut), и в обсуждаемом библейском тексте Быт. 3 (twb).

"Знание добра и зла" означает не что иное, как знание противоположностей, которые в ранних письменных текстах человеческого рода обозначались этими двумя понятиями. Это еще примитивные, многое охватывающие понятия; они охватывают как счастье и беду, так и порядок и его нарушение, испытываемые человеком или создаваемые им самим. Так обстоит дело и в раннеавестийских текстах и в библейских книгах до пророков, к которым относится и разбираемый нами текст. В терминологии современного мышления то, что имеется здесь в виду, можно описать как достаточное сознание противоположности всего мирского бытия, а следуя библейской вере в сотворение мира - как достаточное сознание присутствующей в творении скрытой противоположности.

Однако полное понимание возможно только в том случае, если мы, невзирая на основную концепцию всей ветхозаветной теологии и антропологии, т. е. невзирая на изначальный факт подобия Богу и утверждаемый факт "близости" к нему (Пс. 73:28), будем для познания добра и зла помнить о различии и дистанции между Богом и человеком. Такое знание, которое исконно присуще Богу, и знание, которое магически добыто человеком, далеки друг от друга, как небо и земля, как края пропасти. Богу ведомы противоположности бытия, возникшие в акте его творения, он объемлет их, но они его не касаются, он бесконечно превосходит их, но вместе с тем знает их, он непосредственно оперирует ими (таково, по-видимому, исконное значение еврейского глагола "познавать": находиться в непосредственном контакте) как противоположными полюсами бытия мира. Ибо таковыми Он их сотворил. Мы можем считать, что это позднее библейское учение (Ис. 45:17) в элементарном виде уже было известно нашему повествователю. Так, Бог, стоящий над всякой противопоставленностью, оперирует с положенными им противоположностями добра и зла; и частицу этого своего исконного знания их он, что следует из слов "как один из Нас" (Быт. 3:22), как будто бы передал "сынам Божиим" (6:2) вследствие их участия в деле творения (1:26). Совершенно иное по своей сущности "познание" обрел человек, вкусив чудесные плоды. Превосходяще-доверительное оперирование противоположностями не дано тому, кто, несмотря на его подобие Богу, участвует только в сотворенном, а не в творении, кто способен лишь к зачатию и рождению, а не к сотворению. Добро и зло, утвердительное и отрицательное состояние существования входят в его живое знание; однако они никогда не могут быть восприняты им одновременно. Он познает противопоставленность, только находясь в ней, а это означает de facto(5)* (поскольку в соответствии с опытом и чувствами в состоянии "нет" человеку может представляться состояние "да", но не наоборот), что он познает ее, непосредственно исходя из "зла", когда он в нем пребывает; точнее, он познает ее, познавая состояние, в котором он пребывает, ослушавшись Бога, как зло, а именно поэтому утраченное им состояние, более ему недоступное, - как добро. Однако оказывается, что процесс в душе человека становится процессом в мире: посредством познания противопоставленности всегда латентно присутствующая в творении противопоставленность прорывается в актуальную действительность: она становится существующей.

Читать дальше