Стив Андреас - Шесть слепых слонов

Когда лингвист в некоем предложении описывает грамматику или синтаксис любого предложения или фразы это является ссылкой на себя, поскольку описание лингвиста также является предложением. Например, если предложение лингвиста описывает использование глаголов, это также показывает, как используются глаголы в предложении лингвиста. Но, если лингвист описывает нечто о структуре вопроса, то это будет ссылкой на себя, только если замечание лингвиста выражено в форме вопроса.

У нас может быть множество разных личных «мыслей» (или «идей», «концепций», образов» и т.д.). Если мы соберем эти мысли в категорию, которую назовем «мысли», то это тоже будет мыслью, и какие бы мы не использовали критерии для определения слова «мысли», они также применены к категории, в которую тоже входят мысли. Поскольку более общая категория «мысли» сама является мыслью, то она является челном самой себя. Т.е. если я скажу, что «идея не совершенна», то это утверждение тоже является идеей и применяется к самому себе. Когда бы я не думал о мыслях и у меня не появлялось бы идей об идеях или образы образов и т.д. — все это будет ссылками на себя.

Всегда, когда критерии более высокого логического уровня такие же, как и для членов логических уровней, которые в него включены, возникает ссылка на себя. Это будет выражаться в том, что оба логических уровня будут называться одинаково (как в примере выше) — категории категорий, образы образов и т.п. Когда критерии будут разными, это не произойдет. Это очень важно, потому что мы можем выбирать критерии для членов в обеих конкретных категориях и в большей категории, в которую они включены. Если же критерии для обоих будут одинаковы, то более высокий логический уровень будет со ссылками на себя, а если критерии будут разными, то не будет.

Например, мы можем собрать все известные нам слова и объединить их в категорию «слово». Название категории тоже является словом, так же как и примером члена категории. Однако это не делает категорию ссылающейся на себя, потому что категория, обозначенное как «слово» является группой слов, а не еловом. Поскольку группа слов не является словом, то эта категория без ссылок на себя.

Но, если мы подумаем о категориях слов, являющихся «существительными», «глаголами», «наречиями» и т.д., то каждая из этих категорий будет состоять из группы слов. Теперь мы можем создать категорию «группа слов», в которую войдут как члены «глаголы», «наречия» и пр. А т.к. категория «группа слов» также является группой слов, то она является членом самой себя и ссылается на себя. Любое утверждение о частях речи, применимо к отдельным частям речи, которые содержатся в этом утверждении.

Когда утверждение ссылается на себя, включая себя в более общую категорию событий, утверждение должно быть абсолютным и включать слово «все» или его эквивалент «всегда», «любой» и пр. для того, чтобы была ссылка на себя.

К примеру, если я скажу «некоторые люди говорят правду» это утверждение может ссылаться на себя, а может и нет, поскольку я могу не быть среди тех людей, которые «говорят правду». Но, если я скажу, что «все люди говорят правду» или «все, что я говорю — это правда», то это утверждение будет применено к самому себе и будет на себя ссылаться.

Кто-то может сказать, что «мужчины — романтики», имея в виду всех мужчин, но другой человек может иметь в виду в этом

утверждении, что большинство мужчин или множество мужчин являются романтиками, оставляя возможность некоторым мужчинам не быть романтиками. Даже, если кто-то не использует слово «все» в предложении, универсальный смысл и обобщение на «всех» может прозвучать в интонации его голоса, жестикуляции или в другом дискретном невербальном сообщении. С другой стороны, кажущееся универсальным вербальное сообщение, может быть квалифицировано невербальным сообщением, как не универсальное. Например, «неуверенный» тон голоса или жестикуляция может говорить о том, что произносящий утверждение не уверен, что оно применимо ко всем членам группы.

Очень важно знать отражает ли внутреннее переживание человека его идею о «всех», потому что только тогда это утверждение будет со ссылкой на себя, потому что будет включать в себя и самого говорящего. Если же мы не уверены, что говорящий сам испытывает переживание, что его утверждение абсолютно, то мы можем задать ему вопросы, которые называются «универсальными количественными» в мета-модели в НЛП. «Вы имеет в виду, что все мужчины романтики?» Каков бы не был его ответ, мы должны следить за конгруэнтностью между вербальным и невербальным ответом.

Еще одним примером ссылок на себя является концепция причинности. Мы предполагаем причинность во всем нашем мышлении и коммуникации. Это также является основой конструкции «если — то», очень важной для понимания и изменения нас и мира вокруг нас. Причинность неотъемлема, потому что нейроны — фундаментальные частички всей нервной системы — сжигают друг друга.

На протяжении столетий философы и ученые написали тысячи и тысячи книг и статей о детерминизме в попытке доказать, что причинность существует или не существует, обычно в попытке установить основу для понимания термина «свобода воли». Несколько лет назад я серьезно изучал этот вопрос и обнаружил, что ни один из этих авторов не понимал, что их аргументы предполагают наличие детерминизма на многих уровнях — слова, которые они используют, заставят читателя думать определенным способом, их грамматика и синтаксис обязательно определит то значении, которое поймет читатель и т.п. Поскольку любая дискуссия о причин

ности предполагает наличие причинности, то любое утверждение о причинности будет всегда ссылаться на себя.

Любые попытки аргументировать наличие детерминизма будут тавтологией, потому что в них детерминизм подразумевается.

Если же кто-то попытается доказать отсутствие детерминизма, то он будет сам себе противоречить — «я буду использовать причинные аргументы, чтобы доказать не существование причинности».

Я подробно описал это в своей статье «Детерминизм — необходимое условие свободы» (12), показывая, что «свобода воли» не отрицает детерминизм, а нуждается в нем. Многие философы считали, что цепь случайностей может служить основой для свободной воли. Однако случайности на самом деле уменьшают смысл свободы воли, потому что они усложняют процесс планирования для достижения цели. Многие люди делают очень много, чтобы предсказать будущее, снизить эффект случайностей с помощью планирования или снизить ущерб от будущих проблем с помощью страховых полисов.