Александр Силаев - Философия без дураков [Как логические ошибки становятся мировоззрением и как с этим бороться?] [litres]

Напоминает анекдот про эстонца. Надеюсь, эстонцы простят, но медленный рассудительный человек в анекдоте часто эстонец. Едет машина, на дороге дохлая кошка. Эстонец медленно выходит, кладет ее в багажник и едет дальше. «Пригодится», – поясняет своим спутникам. Ездит туда-сюда, спустя пару дней наконец выбрасывает кошку: «Не пригодилась».

Так вот, не надо подбирать «дохлых кошек» – они скорее не пригодятся, чем пригодятся, но занимают место в багажнике и плохо пахнут.

При этом правило универсально, касается не только информации, но и обычных вещей. Когда мы выходим из дома, нам могут пригодится на улице сотни вещей. Можно проявить фантазию и представить все эти сценарии. Именно сотни, если так не кажется, то фантазия еще не включилась. Но мы не набиваем ими карманы, место там стоит больше, чем учет вероятности в 0,1 %. Если эта вероятность реализуется, мы как-нибудь обойдемся без этой вещи или зайдем за ней в магазин. Точно так же с ментальными вещами: не набивайте ими ментальные карманы.

Например, если можно не планировать тщательно, то лучше не надо. Все равно все пойдет не так. Важны не 256 пунктов плана на все случаи, а общее представление, что нам надо и что для этого есть: цель, компас, ограничения, средства. Все это помещается в небольшом мысленном рюкзачке, а повозка планов, как правило, избыточна. Ввяжитесь во что-либо, а там видно будет.

Не стоит переусердствовать и с классификацией. В группу можно объединить что угодно. Например, людей, рожденных в понедельник. Людей с именем на букву А. Эта группа может даже найти у себя много общего, помимо дня рождения и буквы. Можно даже выпускать монографии: «Психопатологии понедельничных личностей». Многие будут кивать, как это точно, как это про них и тех, кого они знают. Но это будут ложные множества. Это все дохлые кошки, в хозяйстве не пригодятся.

Нужна данная классификация или нет, можно проверить на простом тесте. Позволяет ли она как-то предсказывать будущее? Изменять мир успешнее, чем без нее? Приносить очевидную пользу? Если такие следствия незаметны, то перед нами в лучшем случае интересная выдумка. В худшем – неинтересная.

Поддерживай контакт с миром. Ищи обратной связи, хотя иногда это больно.

Почему так важна фальсифицируемость наших гипотез? Потому что если ее нет, гипотеза никак не связана с миром. Она произвольна. На ее месте может быть что угодно при условии, что кому-то почему-то так хочется. Если мы считаем, что Иксы негодяи, но при этом не раскрываем условия, при которых мы передумаем, то про Иксов можно подумать вообще что угодно – например, что это летающие бессмертные существа. Если мы вне зоны проверки, мы свободны и открыты любому бреду, лишь бы нам нравилось.

А теперь сравните, каково соотношение полезных, сильных гипотез на некую тему – и каких угодно вообще. Подумать что угодно, и чтобы оно оказалось лучшей гипотезой – все равно что ловить преступника, наугад сев на любую скамейку в городе: возможно, он сейчас сядет рядом, ведь это не исключено – раз, а скамейка нам нравится по каким-то своим, далеким от криминалистики мотивам – это два. Но это чушь, преступников так не ловят. И сильные гипотезы тоже.

Если непонятны условия опровержения теории и при этом предлагаешь ее принять – это просто непристойное предложение. Нельзя так не уважать людей.

Не обязательно прописывать специально «я изменю свое мнение, если…». Но это должно быть понятно. Например, вот данный текст, который сейчас перед вами – как обстоит с ним? Очень просто: речь в нем о правилах эффективности мышления. Я готов немедленно взять свои слова обратно, если будет доказано и показано, что более эффективен способ, поступающий наперекор этим правилам. Что люди, мыслящие наоборот, в среднем чаще достигали бы успеха. Отдельные случаи, конечно, не считаются. Ссылками на отдельные случаи можно обосновать любой бред. Покажите на корректной выборке, что это не работает, и я… нет, я не обязуясь распечатать файл на принтере и прилюдно съесть (боюсь, это невкусно), но обязуюсь всячески, как могу, откреститься от плохой идеи и пресечь распространение.

Видите, я очень легко подставился – как и следовало. А теперь попробуйте зайти, например, в любую церковь любой религии и спросить, какое событие в мире, какой факт заставили бы священника (или кто там за него?) поступить схожим образом. Или попробуйте зайти в любую партию и спросить любого политика. Между тем любой нормальный ученый (и шире – любой рационалист) всегда подставлен целиком и полностью. Их это не смущает. Смущало бы, если это было не так.

Также повторим: теория должна быть жесткой, в единственном экземпляре, без вариаций. Если там все можно поменять, и будет столь убедительно, как и раньше, и ничего не захрустит, то значит, мы опять занимаемся произвольной блажью. Снова ловим преступника, сидя на самой симпатичной (или первой встречной) скамейке. Снова ищем клад, тыкая пальцем в карту.

При этом ученый не столько тот, кто рождает гипотезы, сколько тот, кто их убивает, часто даже не замечая. Чтобы одна гипотеза родилась, куча альтернативных идет на аборт. Любой рационалист функционирует схожим образом. Выбирать лучшие идеи подразумевает не держаться за них любой ценой.

Пока теория не доказана как лучшая из известных на эту тему, мы описываем мир без нее. Мир будет не такой интересный, но зато больше похожий на себя. Мировоззрение, чисто выбритое бритвой Оккама, не умножает сущностей без нужды.

Бремя доказательств, разумеется, всегда на том, кто доказывает. Отсутствие свидетельств – это всегда свидетельство отсутствия, иначе все утверждения обладали бы равным весом, например «земля имеет форму чемодана» – почему бы и нет?

Но это еще не все, а только начало. Одних положительных свидетельств мало. Еще раз повторим: ищи не столько то, что подтверждает теорию, сколько то, что опровергает. Именно так подтверждают сильные теории – ломая о них копья и зубы.

Что значит «ищи опровергающие свидетельства?» Вспомним известный пример: преподаватель пишет на доске: 2, 4, 6. И предлагает студентам угадать правило, по которому он выписал числа. Перед тем как дать ответ, можно поставить эксперимент: предложить свои числа в ряд и спросить, подходят ли они. Что будет делать нормальный человек? Он заметит, что каждое следующее число больше на 2 (это сложно не заметить). Студенты, как нормальные люди, чаще всего предлагали 8 и 10. Да, они подходят в ряд, отвечает преподаватель. После этого студенту все ясно и он озвучивает версию: ряд получается добавлением двойки к последнему числу. Нет, не верно. Правило другое: просто ряд чисел по возрастанию.