Андрей Курпатов - Настоящая жизнь [Вам шашечки или ехать? Универсальные правила] [litres]

Зарисовка из психотерапевтической практики: «Что может быть нужно, если все есть?»

То, что можно без всяких натяжек назвать «смыслом жизни», всегда лежит на поверхности. Искать его, этот смысл, – значит совершать исключительную глупость. Мне кажется это вполне очевидным, ведь любой найденный таким образом «смысл» обязательно будет надуманным, неестественным, а потому ошибочным.

У нас есть истинные желания, которые зародились еще в нашем детстве. Мы хотим быть востребованными, только по-настоящему, и мы хотим восхищаться, только искренне, всей душой, то есть, проще говоря, мы хотим любить и быть любимыми. К сожалению, часто эту простую мысль очень трудно донести до сознания определенных «трудящихся».

Эти «трудящиеся» не вложили своих сил, своего труда в это «дело», а потому потерпели фиаско и разочаровались в возможности такого простого человеческого счастья. Нас не будут любить просто так, «просто так» в нас могут только влюбиться, а вот любить просто так нас не будут. Любовь, сколь бы прискорбно это ни звучало, нужно заслужить. Любовь – это восхищение, но восхищаться можно лишь чем-то, нельзя восхищаться «ничем». Кто-то, конечно, может восхититься нашей внешностью, но в этом случае и любить он будет именно нашу внешность, а не нас самих.

Вот почему Поступок (именно с большой буквы!) – это то, чем мы можем заслужить настоящее восхищение, а проще говоря, любовь. Если мы хотим быть любимыми, мы должны совершать Поступки, а если мы хотим любить, мы должны замечать Поступки других людей. Все достаточно просто, но, как оказывается, у кого-то все получается куда сложнее…

Максиму на момент нашей встречи было 37 лет – роковой по российским меркам возраст. К этому времени он уже успел жениться и развестись, родить ребенка (если подобное выражение может быть применено в отношении представителя «сильного пола»), но наиболее существенные достижения Максима лежали в плоскости профессиональной деятельности. На заре появления в России интернета он окунулся в эту деятельность с головой, создал свою фирму, которая занималась обеспечением этого «спрута» и быстро завоевала свою нишу на рынке. Посредством своего бизнеса Максим на свое же несчастье заработал достаточное количество денег, чтобы не думать о хлебе насущном, и начал думать бог знает о чем.

Только мудрый может сделать дух одухотворенным, но не искать в духе духовность. Он может все собрать, все рассеять, всему противостоять. Каждый день он откликается всему сущему, но его сердце пребывает в покое.

В какой-то момент Максим задался вопросом: зачем он живет, какой смысл его жизни?

К решению этого вопроса, как и ко всем подобным проектам в своей жизни, он подошел с исключительной серьезностью: накупил книг по философии и психологии, стал ходить на разнообразные курсы, заниматься по различным «системам» – йогой, парапсихологией, голоданием и т. д. Количество свалившейся на него информации было огромным, авторы книг и методов обещали ему «просветление», «познание смысла бытия» и т. п.

В голове Максима воцарился настоящий хаос, ему стало казаться, что «просветление» где-то рядом, надо только «ухитриться ощутить это».

Тем временем его бизнес стал приходить в упадок. Это было связано и с «субъективными», и с «объективными» факторами. С одной стороны, он сам отошел от дел, его флирт с работой закончился. С другой стороны, на рынке изменилась конъюнктура, надо было приспосабливаться, менять тактику; но, не «флиртуя» со своей работой, быть эффективным управленцем невозможно.

И чем менее успешным был бизнес Максима, тем с большей настойчивостью он пытался проникнуть в мир «непознаваемого». Казалось, он нашел смысл жизни – ему надлежало «познать истину» и приобщиться к сонму «святых». С точки зрения буддизма, в этом нет ничего богохульного, даже напротив; однако стратегию своего личностного роста Максим избрал «прозападную», а никак не восточную: «пришел, увидел, победил». Так буддийское «просветление» днем с огнем не найдешь.

Что же на личном фронте? Женщина, с которой он сошелся во время строительства своего бизнеса, теперь перестала его интересовать. Их дороги разошлись, и хотя Марина (ее звали Мариной) из кожи вон вылезала, чтобы вернуть Максима в прежнюю колею – и личную, и профессиональную, – результативность ее потуг была минимальной. Максим тем временем познакомился с другой девушкой, которая была значительно моложе его и с юношеским простодушием слушала излагаемые им «теории». Близость их была очень условной, и хотя они жили как муж и жена, понимание на деле было лишь поверхностным. Ей было интересно, а он искал «единомышленника», «соратника», чего эта юная особа, воспитанная в другой жизни (как и все те, кто взрослел вместе с «перестройкой»), конечно, дать ему не могла.

В результате Максим превратился в настоящую «философскую развалину», свалку теорий и мировоззрений, являя собой пример человека, который знает «что», «где» и «как», но не знает «зачем». И действительно, ради чего он предпринимал все эти свои поиски? Зачем он осваивал эти теории, мировоззренческие системы, техники и практики? Именно на этот вопрос Максим и не мог мне ответить. Он пытался отвечать, но его ответы выглядели странными и нелепыми. Он говорил, что хочет «обрести покой», «узнать истину», «стать просветленным». И я снова спрашивал его: «Зачем?» – «Ну как… – терялся Максим, – чтобы было».

«Но что ты будешь делать со своей просветленностью? Зачем она тебе нужна?» – повторял я из раза в раз, стараясь продемонстрировать ему одну простейшую вещь. Какую? На самом деле таким странным образом Максим искал возможность почувствовать себя счастливым, ему хотелось, чтобы то, чем он занимался, приносило ему удовольствие, чтобы люди, с которыми он общался, были близки ему, дорожили им, чтобы, наконец, он мог любить их. При этом все его действия, все, что он делал, не приближало его к искомому, а, напротив, лишь удаляло от этого. Любое занятие, в свете его мировоззрения, казалось Максиму бессмысленным и неинтересным, отношения с другими людьми не складывались, поскольку вместо подлинной заинтересованности в них он требовал от них понимания некой «истины», которую сам он искал и найти не мог.

Собственно говоря, лишь очень немногие живут сегодняшним днем. Большинство готовится жить позднее.

Вот, собственно, на этом мы и сосредоточили свои усилия. Максиму нужно было сформулировать свои подлинные «смыслы», то, ради чего стоит жить, то, во что стоит инвестировать жизнь. И только когда Максим смог признаться себе в том, что главным для него является не некое «абстрактное счастье», дарованное ему «абстрактной истиной», а живые, по-настоящему ценные отношения с другими людьми, возможность ощутить себя в деятельности, только тогда этот порочный круг и был преодолен.