Михаил Литвак - 7 шагов к успеху

Жертва считает, что виноват Преследователь , и это ей позволяет горевать о собственной судьбе и искать того, кто бы ее спас, чтобы на время превратиться в Преследователя.

Характерная особенность «треугольника судьбы» – участники в нем постоянно меняются ролями, потому такая «игра» долго не наскучивает и нередко принимает хронический характер.

Спаситель же ищет, кого бы спасти, переведя из состояния Жертвы в состояние Преследователя .

Как сказал Клод Штайнер: «Жертва на самом деле не так беспомощна, как себя чувствует; Спаситель на самом деле не помогает, а Преследователь на самом деле не имеет обоснованных претензий».

«Треугольники Карпмана» встречаются в обществе довольно часто. Их много и в семейных отношениях (жена-муж-родитель жены (мужа), бабушка-мама-дочь и дедушка-папа-сын, «любовный треугольник»), в отношениях рабочих (начальник – сотрудник – другой сотрудник), в психотерапии и особенно в лечении зависимостей (пациент – родственник пациента – врач).

Кстати, ко мне на семинары в основном приходят люди, играющие роль Жертв. Значит, раньше они были в роли Избавителей или Преследователей. Когда человек находится в роли Избавителя, то он вроде бы делает много бескорыстных дел, причем сам предлагает свои услуги. Но надо иметь в виду, что когда вы имеете дело с Избавителем, который предлагает чем-то вам помочь, то сразу выясняйте, что он от вас хочет. Потому что если он скажет, что все сделает бескорыстно, это значит, что он потом затребует вашу душу. Вариантов нет.

Например, родители воспитывают ребенка в стиле Избавителя, он растет «маменькиным сынком», «белоручкой», ему – лучший кусок, дорогой телефон, ноутбук, поездки на курорты… А он в 14 лет не умеет даже забить гвоздь, приготовить яичницу, простирнуть носки. И родители непременно превращаются в Преследователей: «Хватит пялиться в компьютер! Готовься к экзаменам! Возьмись за ум!» Но дело уже сделано: «маменькин сынок» никогда не станет трудолюбивым работником и хорошим семьянином. И в итоге в своей неудавшейся жизни обвинит родителей. Таким образом, они из Избавителей превратятся в Жертв.

Другой случай. Ирина влюбилась в парня, а он через какое-то время стал ей изменять. Ира узнала об этом, бежит к подруге, плачет и просит совета – простить изменника или бросить? И подруга в этом случае становится Избавителем, а Ирина – Жертвой. Вы советуете ей расстаться с ним, потому что такое прощать нельзя. Ира, которая не в состоянии принять самостоятельного решения (точнее, не хочет брать на себя ответственность), прислушивается к совету. Решительно идет к парню, чтобы сказать ему в лицо, что она его бросает, что он сво… Но по пути ее пыл затухает, и она вдруг понимает, что не может жить без этого негодяя. Она уже идет, понуро склонив голову, и начинает винить… себя: может, это я виновата? Может, я недодала ему тепла и ласки? А он, бедный, мучился, холодный и голодный… Вот его и подобрали… И начинаете винить подругу: что ей за выгода, что я останусь одна?! Она хотела нас разлучить! Так Ирина становится Преследователем, а Спасительница-подруга – Жертвой. Так срабатывает «треугольник Карпмана».

«Маменькин сынок» никогда не станет трудолюбивым работником и хорошим семьянином. И в итоге в своей неудавшейся жизни обвинит родителей. Таким образом, они из Избавителей превратятся в Жертв.

А вот типичный случай на работе. Олег жалуется приятелю: начальник – изверг, заваливает работой, продыху нет, и денег нет. Спрашивает: что ему делать? Он не успеет вовремя сдать отчет, который «изверг» требует через час. Его уволят, а у него больная мама, маленький ребенок и прочее… Приятель по «доброте душевной» становится Избавителем, заступается за «обиженного» и «недооцененного» работника перед шефом. Более того – делает за него отчет (своя работа подождет! Ночью доделаю!). Однако нет никакой гарантии, что Избавитель сам вовремя выполнит работу, а также нет гарантии, что отчет устроит начальника. И тогда приятель получит от Олега по полной… Ведь во всех бедах будет виноват он – добренький приятель. Или – если отчет будет готов в срок и понравится шефу, тогда Избавитель может легко стать Преследователем, обвинив, например, Олега в том, что свою работу-то он не успел сделать, за что получил нагоняй от начальства. Может и дальше будет злиться на Олега, долго припоминая ему свой «добрый поступок» и требуя за него вознаграждения, услуги…

Так Избавитель может стать Жертвой, а Жертва – Преследователем. Или Избавитель может взять роль Преследователя.

Конечно, Избавитель– более зловещая фигура, чем Преследователь. Преследователь кричал, оскорблял, уничижал, в некоторых случаях даже дрался – но его можно поймать и наказать. А на Избавителя даже жаловаться трудно: ведь он тебе действительно много сделал. Но потом обязательно душу потребует. Поэтому как только Избавитель вас упрекнет, что много для вас сделал, а любая услуга что-то стоит, то тотчас выясните, сколько стоит его услуга, немедленно с ним расплатитесь и больше никогда не имейте с ним дела.

Я же Избавителям, которые приходят ко мне, говорю следующее: вы для кого-то что-то сделали – это и есть вам награда. Награда за то, что человек принял от вас благодеяние. Но то, что вы ему дали, он давно израсходовал. А вас он на всю жизнь сделал «почетным» Избавителем, поэтому вы можете себя хорошо чувствовать. Знайте, когда вам кто-то что-то сделал бескорыстно, без вашей просьбы, то он остался у вас в вечном долгу, чтобы вас совесть не мучила.

Преследователь– менее зловещая фигура. Здесь все в открытую. Он тебе делает гадость, и ты можешь на него в суд подать, повозмущаться. А против Избавителя очень трудно подобрать оружие. Например, я говорю: «Я – мама, я на тебя жизнь положила». А у дочери есть железный аргумент: «А ты меня мамой сделала, то есть ты меня родила, а теперь я родила. Без тебя я бы мамой не стала. Я если бы ты не родила меня, то ничего бы и не было». Кто кому больше должен? Бестолковый конфликт.

Мы же знаем судьбу завоевателей. Мир, конечно, надо завоевывать. Но судьба у всех завоевателей одинаковая. Они становятся Жертвами. Без исключения. Сталин вроде бы жил, но жизнь свою превратил в «тюрьму», которую сам себе сделал. Вы знаете, как Сталин умер? К нему боялись зайти. Он отгораживался от всех. Какое-то время его не было видно и слышно. Санитарочку запустили, посмотрели. Агонии уже не было – он был мертвый. Он стал, по сути, тоже Жертвой. Он же никому не доверял. Все тираны потом становятся Жертвами.

И поэтому у тех, кто считает себя крутым, очень напряженная жизнь. Почему? Везде они видят для себя угрозу. Даже если не поймали, они все равно находятся в напряжении. А снимают его, как правило, выпивками, наркотиками – все делают для того, чтобы заглушить этот страх. Кстати, в уголовном мире, который наполнен Жертвами и который является примером для подражания для нашей молодежи, жизнь тяжкая, и они обычно гибнут в 35–40 лет. Но со стороны красиво смотрятся – крутые, независимые, наглые. А самая тяжкая судьба у тех, кто находится на самой вершине уголовного мира. Они никому не верят. Одиночество полное.