Регина Бретт - Бог никогда не моргает. 50 уроков, которые изменят твою жизнь

Он лишился дома. Его близкий друг был убит. Вся церковь разорена. Более глубокого отчаяния отец Майк никогда не испытывал. Когда священник открыл дверь, к нему подошла женщина. Сейчас он называет ее ангелом.

— Как ты? — спросила она.

Отец Майк сказал правду:

— У меня ничего больше нет.

Женщина посмотрела на него и произнесла четыре слова, которые изменили его жизнь:

— У тебя есть мы.

С тех пор он смотрит на мир по-другому.

— У меня есть все, — так говорит он сейчас.

В ту ночь ему открылась самая суть того, что значит быть францисканцем: если ты верен только Богу и любви, то все самое важное у тебя есть. Отец Майк двадцать лет носил простую длинную коричневую сутану святого Франциска, но только в тот момент стал францисканцем.

Основа францисканского ордена — это братство. Оттого-то смерть отца Вилли казалась еще ужаснее. Брат убил брата.

Отец Майк шел по сгоревшему дому, и осколки хрустели на черном ковре под его сандалиями. Он остановился в своем бывшем кабинете, где кнопки при- плавились к доске объявлений, фотографии друзей скрутились в подобие черных когтей. Шел по туннелю черноты, мимо заколоченных окон, мимо угольных дверных проемов, туда, где раньше была часовня. На закопченной от дыма стене остался белый след там, где висел крест. След был таким ярким, что, казалось, светился во тьме.

Священник прошел через кухню, где они с отцом Вилли делили хлеб насущный. Задержался у прохода, где нашли тело. Остановился в гостиной, где они по — ставили елку. Как может его паства

праздновать Рождество? Как вообще можно радоваться после такого?

Прихожане церкви святого Станислава знали, что Рождество будет нелегким, поэтому они нашли для церкви самую пушистую, самую высокую елку — метров пять. Ее увешали гирляндами, и каждый из этой крепкой польской общины принес какое-нибудь украшение из дома. Это было самое восхитительное дерево из всех, что им довелось видеть.

На лице отца Майка появляется улыбка, когда он говорит о том Рождестве, самом темном и самом светлом Рождестве в его жизни. Он берет потрепанную черную Библию, которая почти распадается на две половинки, когда открываешь посередине; она вся помятая из-за того, что ее так часто читали. Священник бегло просматривает Евангелие от Иоанна 1:5 и улыбается, когда находит нужную фразу. Он говорит: «Это так по- рождественски». Потом зачитывает вслух: «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его».

Он закрывает книгу. На обложке, в правом нижнем углу, золотыми буквами напечатаны два слова: «Уильям Гулас».

Это была книга отца Вилли.

Святой Франциск однажды сказал, что нет такой тьмы, которую не может пронзить свет одной-единственной свечи.

Та женщина была свечой.

Единственным огоньком.

Мгновением.

Моим любимым фильмом всегда был «Побег из Шоушенка».

Если бы меня попросили выразить основную мысль фильма одним словом, я бы сказала «надежда». Фильм основан на рассказе Стивена Кинга. Актер Тим Роббинс играет безвинно осужденного Энди, который отбывает пожизненное заключение за убийство жены и ее любовника. В тюрьме герой подвергается побоям, коллективным изнасилованиям и мучается от опустошающего отчаяния. Он долгие годы терпит эти издевательства, но вдруг в нем что-то ломается и меняется к лучшему. Мужчина присматривает себе прелестное местечко на мексиканском пляже и решает, что он попадет туда. Энди никому не говорит о своих планах, даже лучшему другу Рэду, которого играет Морган Фримен.

Больше всего меня поразил эпизод, когда двое заключенных сидят во дворе тюрьмы. Энди говорит Рэду, что внутри каждого человека есть то, до чего не могут добраться ни конвоиры, ни начальники тюрьмы, то, чего у тебя не отнять.

Это надежда.

Рэд предостерегает друга: опасно надеяться, сидя в тюрьме.

Энди отказывается его слушать. Он рассуждает о том, как поедет в приморский городок посмотреть на звезды, пощупать песок, броситься в воду и почувствовать себя свободным. Рэда так взволновала фантазия Энди о свободе, что он советует ему вообще не мечтать. Он наставляет друга: знай свое место. Оно не в Мексике.

Энди как будто соглашается с ним и шепчет: «Да, ты прав. Оно там, а я здесь». Он понял для себя, что все сводится к простому выбору: «Занимайся жизнью или занимайся смертью».

Когда мы видим Энди в следующий раз, он в своей камере сжимает в руках веревку Он собирается либо покончить с собой, либо вырваться на волю.

Жизнь постоянно предлагает нам два этих пути: занимайся жизнью или занимайся смертью.

Что выберешь ты? Часто ли мы делаем правильный выбор? Каждый ли день ты просто чувствуешь себя свободным?

Кто-то однажды спросил меня: «Знаешь, в чем разница между ямой и могилой? В яме места чуть больше». Когда я оказываюсь в яме, я знаю, что надо быстрей из нее выбраться, пока она не превратилась в могилу.

Расскажу историю одного человека, у которого были все причины остаться в яме. В 1976-м Стив Барилл учился в старших классах, играл в бейсбольной команде. В один обыкновенный день, ничем не отличавшийся от остальных, Стив решил опробовать батут в спортзале школы Мэйфилд. Парню было семнадцать, когда он сделал свой последний шаг.

Юноша прыгал на батуте и решил сделать сальто назад. Он упал и, пока не приехала «Скорая», спрашивал учителя: «Можно ли жить, если ты сломал шею?»

Ниже шеи его парализовало. Паралич рук и ног. Нейрохирург сказал матери Стива: «Я и врагу бы такого не пожелал».

Стив несколько месяцев жил с респиратором. Год по больницам. Но еще до выписки Стив начал работать над диссертацией по психологии Университета Джона Кэрролла.

Прошло двадцать лет. Стив держит во рту палочку и нажимает ею на кнопки клавиатуры, чтобы освежить в памяти свою работу От ее названия у меня глаза на лоб полезли. «Изучение воздействия руководителя — инвалида при применении метода Гольцмана для исследования личности».

Стив написал этот труд, не имея возможности перевернуть страницу, сделать запись и даже потереть уставшие глаза. Теперь он доктор Барилл, у него степень доктора психологии Университета штата Кент. Стив говорит, что его успех — это победа команды. Он отдает должное друзьям и родным. «Очень многое становится возможным, когда у вас есть коллективная воля. Это была воплощенная надежда, — сказал он. — Когда что-то казалось мне слишком сложным, другим так не казалось».

Бородатый мужчина со свистом несется по фойе больницы в кресле, которое по наклону головы седока определяет, куда и как быстро ехать. Застывшие руки распластались на маленьких подлокотниках перед ним. Стив не может пошевелить даже пальцем, чтобы вызвать лифт. Он просто ждет, когда кто-нибудь пройдет мимо.