dmitry - Кен Уилбер Б Л А Г О Д А Т Ь И С Т О Й К О С Т Ь

Я простил Трейю. Предстояло более сложное — простить самого себя.

Я подумал о мужестве Трейи. Она не позволила, чтобы весь этот ужас ее сломил. Жизнь сбила ее с ног — и она поднялась вновь. Жизнь сбила ее с ног еще раз —и она еще раз поднялась. Если события прошлого года что-то и изменили в ней, то только одно — усилили ее колоссальное жизнелюбие. Я повернул голову, чтобы согрелась и другая щека. Мне всегда казалось, что солнце как бы наполняет меня энергией, проливает свет мне в мозг. Наверное, думал я, раньше источником силы Трейи было умение бороться. Теперь этим источником стало умение сдаваться. Если раньше она занимала боевую стойку, чтобы завоевать весь мир, то теперь она открывается, чтобы впитать в себя весь мир. Но это все та же сила, подкрепленная могущественным свойством — абсолютной, бескомпромиссной честностью. Даже в самые трудные времена она не делала одного — не лгала.

Зазвонил телефон. Пусть оставят сообщение на автоответчик, решил я. «Здравствуйте, Терри! Вам звонят из офиса доктора Бэлкнапа. Не могли бы вы заехать и переговорить с доктором?»

Я рванулся к телефону и схватил трубку.

Здравствуйте! Это говорит Кен. Что случилось?

Доктор хотел бы обсудить с Терри результаты анализов.

Надеюсь, ничего страшного?

Доктор все объяснит.

Да хватит уже, скажите, в чем дело!

Доктор все объяснит.

Здравствуйте, Эдит, проходите. Подождете пару минут? Только что был неприятный телефонный звонок.

Я пошел в ванную, плеснул воду себе в лицо и посмотрел в зеркало. Не помню, что крутилось у меня в голове. Но, как это часто случается в подобных ситуациях, я просто отвлекся: прогнал прочь весь тот кошмар, который наверняка уже ждал нас в кабинете доктора. Накрыв душу непроницаемой пеленой и напялив на себя профессорскую маску, необходимую для интервью, я с приклеенной улыбкой вышел к Эдит.

Что же такого было в Эдит, что так располагало к ней? Ей было около пятидесяти, умное и открытое лицо; порой на нем явно читались эмоции — но была и сила, и твердость, и уверенность. Через несколько минут становилось ясно, что ее присутствие внушает уверенность, что она сделает буквально что угодно для своих друзей — и сделает с радостью. Она почти все время улыбалась, но ее улыбка совсем не была искусственной и не создавала ощущения, что под ней пытаются спрятать боль-или еще что-то. Это тоже сыграло свою роль: человек сильный и все-таки очень ранимый; человек, который улыбается, когда ему тревожно.

Пока мой разум продолжал отгонять вероятные сценарии, касающиеся будущего, я был поистине потрясен странной аурой, возникшей вокруг меня из-за нежелания — по крайней мере в последние пятнадцать лет — давать интервью и появляться на публике. Для меня это было естественное решение, но оно стало причиной напряженных спекуляций, в основном связанных с проблемой: а существует ли Уилбер? И вот первые пятнадцать минут Эдит говорила только об одном — о моей «невидимости», — и ее статья, появившаяся в «Die Zeit», начиналась именно с этого.

«Он отшельник, — говорили про Кена Уилбера, — и не дает интервью». Это лишь подогревало мое любопытство. До этого я знала его лишь по книгам, из которых было ясно, что он человек с энциклопедической эрудицией, склонный к парадоксальным умозаключениям, владеющий великолепным стилем и умеющий писать сильно и ярко; способный к необычному комбинаторному мышлению и обладающий редкой ясностью мышления.

Написав ему письмо и не получив ответа, я полетела в Японию на конгресс Международной ассоциации трансперсональной психологии. Согласно программе, Уилбер должен был быть в числе докладчиков. Весенняя Япония была прекрасна, знакомство с японскими культурными и религиозными традициями — незабываемым, но Уилбера там не было. Впрочем, он все-таки «присутствовал»: с ним было связано много ожиданий. Быть невидимкой — неплохой способ выстраивать отношения с публикой, особенно если твое имя — Кен Уилбер.

Я расспросила его знакомых. Президент ассоциации Сесил Берни сказал: «Мы с ним друзья. Он общительный и совершенно незаносчивый человек». — «Как же ему удалось написать уже десять книг? — он родился в сорок девятом году, ему всего тридцать семь». — «Он очень много работает, и он гений», — последовал лаконичный ответ.

Позднее, с помощью друзей и издательств, печатавших его в Германии, я еще раз попыталась взять у него интервью. Но даже в Сан-Франциско у меня не было твердой уверенности, что оно состоится. И вот — его голос по телефону: «Конечно, приезжайте». Мы встретились у него в доме. Гостиная с дачным столом и стульями, через полуоткрытую дверь виден матрас на полу. Кен Уилбер, босой, в расстегнутой рубашке — на дворе теплый летний день — ставит передо мной на стол стакан сока и смеется: «Ну и как, я существую?»

Как видите, Эдит, я существую, — рассмеялся я, когда мы уселись. Меня очень развеселила сама эта идея, и я вспомнил цитату из Гарри Трюдо [63] Гарри Трюдо (Gary Trudeau) — знаменитый американский художник- карикатурист, автор многочисленных комиксов, лауреат Пулитцеровской премии. — Прим. ред. : «Я пытаюсь выработать такой стиль жизни, который бы не требовал моего присутствия».

А почему вы не даете интервью?

Я изложил ей все свои резоны: главным образом потому, что это отвлекает, да и вообще больше всего мне нравится писать книги. Эдит слушала меня, улыбалась, и я буквально чувствовал теплоту, исходящую от нее. И в том, как она держалась, и в ее интонациях было что-то очень материнское, а из-за доброты в ее голосе мне почему-то было труднее забыть о сокровенных страхах, которые в любой момент готовы были вылезти на поверхность.

Мы беседовали несколько часов, коснулись множества тем, Эдит говорила легко и умно. Когда же мы подошли к главной теме интервью, она включила диктофон.

ЭДИТ ЗАНДЕЛ: Наших читателей и меня интересует связь между психотерапией и религией.

КЕН УИЛБЕР: А что вы понимаете под религией? Фундаментализм? Мистицизм? Экзотерику? Эзотерику?

Э.З.: Что ж, правильнее начать с этого. В «Общительном Боге», насколько я помню, вы дали девять разных определений религии и описали девять способов ее применения.

К.У.: Да, моя идея заключалась в следующем: нельзя говорить о науке и религии, психотерапии и религии, философии и религии, пока мы не определимся, что следует понимать под словом «религия». Для наших целей, я полагаю, будет важно разграничить хотя бы понятия экзотерической и эзотерической религий. Экзо- терика, или «внешняя» религия, есть религия мифологическая, чудовищно конкретная и буквальная, которая верит, например, что Моисей развел воды Красного моря, что Иисус был рожден от девственницы, что однажды манна небесная в буквальном смысле слова упала с неба, и гак далее. Экзотерические религии всего мира состоят из такого рода верований. Индуисты верят, что Земля — поскольку ей надо на чем-то держаться — стоит на огромном слоне, а он — поскольку ему тоже надо на чем-то держаться — стоит на спине черепахи, а та, в свою очередь, — на змее. На вопрос же: «Где в таком случае сидит змея?» — следует ответ: «Давайте поговорим о чем-нибудь другом». Лао-цзы, когда он родился, было девятьсот лет; Кришна совокупился с четырьмя тысячами девственных коров, Брахма появился на свет из трещины в космическом яйце и так далее. Эти экзотерические религии представляют собой наборы верований, призванные объяснить тайны мироздания через миф, а не эмпирический опыт или анализ.