Дэвид Тзор - Стратегия черепахи. Простые истины, обращающие неминуемое поражение в неожиданный успех

– А как насчет совы? На что направлен ее фокус внимания?

– Ну уж про нее нам вообще ничего неизвестно.

– Но мы знаем, что она выступает судьей всего этого соревнования. Она – воплощение справедливости и непредвзятости. Вы согласны?

Марк кивнул. Собеседник продолжил:

– Но если сова – это символ мудрости и честности, то с какой стати она согласилась выступить судьей в этой гонке? Возможно, по ее мнению, важен процесс, а не результат состязания. Сову не волнует, будет ли результат справедливым, она не сфокусирована на результате. Ее внимание направлено на процесс – она хочет, чтобы все было правильно и официально. С одной стороны, это правильная позиция. Судья должен быть объективен, несмотря на результаты. Он должен следить за тем, чтобы в соревнование не было постороннего вмешательства. Но, с другой стороны, ведь это шутливое, а не серьезное соревнование. Конечно, это объективный процесс. Но соревнование с самого начала ненастоящее, оно не несет никакой ценности. Можно быть уверенным, что сова примет участие в фарсе и поставит на него штамп «Одобрено», хотя ей прекрасно известно, что это всего лишь фарс. Мы все время от времени убеждаем себя поверить в то, во что нам хочется верить. Задумайтесь: многие из нас с удовольствием едят шоколад, носят хорошую одежду и обувь, прекрасно зная, что ради этих наших удовольствий и комфорта где-то на планете восьмилетние дети работают на шоколадных плантациях или в темных цехах, фактически лишаясь нормального детства. И мы тешим себя надеждой, что компании-производители часть вырученных денег направляют в пользу этих детей, чтобы дать им образование. Нам этого достаточно.

Образованные люди всегда в общих чертах представляют себе, что эти ужасы – ради прогресса, цивилизации, социализма, демократии и развития рынка. Мы убеждаем себя, что кто-то за этим следит, обеспечивает справедливость. Мы не знаем, кто это, но мы верим в систему, хотя в глубине души мы знаем, что эта не та ситуация, что так быть не должно. Тем не менее мы лицемерим и делаем вид, что есть тот, кто за всем этим следит. Интересно, а что было бы, если бы от напряжения у черепахи случился сердечный приступ прямо посреди гонки? Поддержало бы общество требование провести расследование, чтобы узнать, кто дал разрешение на это неравное соревнование, какой бы была позиция лисы и совы? Как бы они объяснили свои решения участвовать в таком унижающем событии? Да, таковы лиса и сова – официальные лица в этой истории, организатор и судья гонки. Сова сфокусирована на процессе, а лиса – на людях. А зайца, как нам известно, интересуют только победа, только укрепление его статуса победителя и преимущества, которые ведут к победе. А теперь задумайтесь о своей собственной жизни, Марк. Какую роль вы играете? Иногда вы сова, иногда – лиса, иногда – заяц. Посмотрите на пассажиров вокруг. Как думаете, какие роли играют они? Мы все можем быть то лисой, то совой, то зайцем. И все это время мы не даем себе быть черепахой – то есть тем, кто всегда полностью сфокусирован на действии.

Будьте настоящими.

– Простите, что прерываю вас, – Марк выпрямился и заговорил чуть громче, – раз за разом, везде, постоянно я слышу это требование быть настоящим. Начиная с моей жены и заканчивая коучами. Что это значит и как этого достичь? Мне кажется, что как только я пытаюсь быть настоящим, я становлюсь еще эгоистичнее и агрессивнее. Получается, благими намерениями вымощена дорога в ад? Я должен наступить себе на горло?

Мужчина развел руками и расхохотался:

– Да-да, точно. В наше время слово «настоящий» пишут с большой буквы. Наверное, для этого есть причины. Может быть, потому что чувство отчуждения и отдаления нас от самих себя сегодня настолько велико. Люди стремятся стать теми, кто они есть. Или как минимум говорить об этом стремлении.

– Хорошо, но что это значит в действительности – быть настоящим? Тем, кто я есть на самом деле?

– Согласитесь: когда вы смотрите на маленького ребенка, вы знаете, что он ведет себя по-настоящему. Это более-менее справедливо лет до 6–7, возраста, в котором в голове детей создаются круговые электрические импульсы, ответственные за управление динамикой в обществе и существование процессов социализации. До этого дети не обращают внимания на различия между собой. Их поведение – здесь и сейчас, они реагируют на то, что все это время происходит вокруг них. Их понимание себя не стигматизировано, у них нет предрассудков. Представьте себе реакцию четырехлетнего ребенка, подростка и жены на то, что вы, заходя домой, начинаете порхать по комнате вместо того, чтобы сесть ужинать за стол. Можно предположить, что ваша жена упадет в обморок, подросток решит, что вы сошли с ума. И только ребенок будет хлопать в ладоши, заливаясь смехом, и пытаться подражать вам.

– И правда, – улыбнулся Марк.

– Попробуйте спросить пятилетнего ребенка, кто самый красивый? Кто самый умный? Кто самый особенный? И он сразу же ответит, что это он. Задайте те же самые вопросы тому же самому ребенку через несколько лет, когда ему исполнится восемь-девять. И вы услышите уже совсем другие ответы. Отвечая вам, он назовет имена других детей. Главное отличие в том, что до шести или семи лет суждение о наших способностях и способностях других еще не развито. Мы не составляем мнения о себе или о других. После семи лет нами начинают управлять общественные установки, и с ними появляется шкала распределения и принадлежность к чему-то. Кстати, когда мы стареем, происходит то же самое, только в обратном направлении. В старости мы сбрасываем с себя все больше и больше общественных установок, за которые цеплялись долгие годы. Детей, которые ведут себя подобным образом, мы называем инфантильными, а взрослых – эксцентричными. Но на самом деле они демонстрируют настоящее поведение.

– Я понял. Забыть мое английское воспитание? Не задумываться о других? Освободиться от всех общественных установок? Может быть, это подходит моему сыну-подростку, но не мне. Если я буду вести себя подобным образом, я, конечно, стану настоящим – в окружении анархии и хаоса, которые возникнут как следствие такого поведения. Я все понимаю, но пока не готов.

– Ну разумеется, нет. Я‐то уверен, что вы будете вести себя совсем не как подросток. Скорее, наоборот.

– Что вы имеете в виду? Я опять запутался, – сказал Марк, улыбаясь.

– Суть не в том, чтобы быть чудаком, а в том, чтобы обратить свой фокус на то, чего нет у остальных. На то, что выделяет и отличает вас от других. Что не похоже на остальных и не относит вас к определенной группе. Среди подростков это действует в обратном направлении. Они фокусируются на похожем, на конформизме. В этот период жизни они сконцентрированы на том, чтобы быть как все. От родителей и учителей они слышат: «Просто будь самим собой!» Как будто это легче легкого. Как будто ты знаешь, кто ты, что такое «быть собой». И это говорим мы, те, кто в течение многих лет старались уничтожить в себе любые отличия от других. Да если бы наш ребенок чем-то отличался, мы бы обеспокоились и тревожились до тех пор, пока этому отличию не дали бы четкое определение и не внесли его в каталог. Поэтому эта установка еще более смехотворна и несерьезна.