Дмитрий Праханов - Твоя внутренняя сила!

Армия всегда воспринималась мной, как этапом становления мужчины. Это было достойное испытание, через которое я просто был обязан пройти. Не с целью отдать долг государству, у меня даже в голове такого не было, а с целью полноценности себя – готовности к созданию семьи, и жизни в целом.

И потом, воинственные персонажи книг и фильмов вдохновляли меня на подвиги, и армия – это был единственный вариант, где я реально видел реализацию геройства (бабушкины песни здесь тоже играли свою роль). Поэтому я с радостью отправился в новый путь.

Попал в Москву… 95 год – смутное время для армии, и хорошо развитая дедовщина. Но, тем не менее, командиры все-таки служили и порядок держали. А я старался избегать конфликтов, хотя и не всегда получалось. Главное: органы на месте и кости целы.

А вот переоценка опыта в новой реальности происходила мощно. Совсем неожиданным для меня стало первое письмо от мамы, вызвавшее эмоциональный срыв. Слезы залили все письмо, текст размывался, и я его кое-как прочитал. До сих пор не могу вспомнить, что там было написано.

Говорят, что в армии, как себя поставишь, так и будешь жить. Я с этим не соглашусь. Армия – это как крайность, в которой проявляется истинная суть человека. Если был «гнилым» на гражданке, то «гниль» все равно проявится. Если был наглым, то наглость и проявится.

Я же был готов к подобному: 7 лет интернатовской жизни сформировали определенный стереотип поведения. И при унижении «дедами» я спокойно относился к обстоятельствам, понимая, что это не лучший способ подавить младшего и показать свою крутизну. Поэтому, я не обижался и не злился на «дедов», и мести не хотел. Как-то больше пытался создавать хорошие отношения.

Но сильнее меня привлекали «деды», возвращавшиеся из боевых действий, из Чечни. Мне казалось, что им очень повезло, что они герои и им есть, чем гордиться. Хоть нас и пугали, что это самые злостные «деды», и держаться от них нужно подальше, я все-таки старался приблизиться и узнать больше о войне, о Чечне.

В Москве я не успел дождаться младшего призыва – добровольно улетел в Чечню. И в какой-то степени я оказался в своей реальности. Грязь, палатки, костры, каша, автомат под рукой, техника – реальные условия боевых действий.

С «дедовщиной» здесь оказалось проще, хотя нас и пытались в начале запугать. Выход нашелся быстро: я помог отремонтировать Камаз-бензовоз и стал стажером «деда».

Потом был первый обстрел. Сильно испугаться не успел, но все-таки жизнь близких мне людей успела мелькнуть в голове. В тот момент, я больше наблюдал за майором, который под свистом мин шел по территории и разгонял растерявшихся «воинов». Меня такое бесстрашие больше впечатляло, чем сам обстрел.

Это уже потом, когда все закончилось, полезли осознания и страхи. На начало обстрела я стоял на посту артбазы. И как только все началось, я, испугавшись покинуть пост, спрятался под рядом стоящих ЗИЛ-водовоз. Если бы хоть осколок от мины попал в снаряды артбазы, то от меня бы ничего не нашли. И тогда я впервые осознал смысл рождения в рубашке. После этого я стал более осознанно относиться к боевым действиям – мой поиск героизма отошел на второй план.

И здесь я встретил младший призыв, но так никого и не ударил, и не унизил. Мне было легче по-человечески попросить или договориться что-либо сделать, чем заставлять и унижать. Потом вернулся в Москву и уже столкнулся с полным составом младших.

Помню один случай. Я задремал в роте на подоконнике и вдруг получаю «лобаря» (ладошкой в лоб). Открываю глаза и вижу молодого. Я сначала не понял, с чего вдруг он решился на такой шаг. А потом увидел своего «друга-чеченца», который так и хотел, чтобы хоть раз, но я ударил младшего. Разбираться пришлось с другом…

Ненавижу, когда людей заставляют делать что-то против их воли. Я в интернате все это пережил. Я только один раз бился с младшим себя на один год. И в этом бою, ребята, старше меня на три года, заметили боксерские качества. Вот с ними я потом и бился в кровь (как бы они меня тренировали). Я несколько раз был в нокауте, но это было не стыдно, это было гордо. Биться с теми, кто сильнее тебя – это достойно.

Но еще больше меня раздражает, когда унижают людей, чтобы над ними поглумиться. Я так и не могу этого понять и принять. Но, зато я уяснил: сила может творить мир. Она может сдерживать агрессию, она может влиять на страх агрессора, давая жить спокойно другим людям.

И младшие в интернате, и младшие в армии – это было для меня одно и то же. За полтора года службы я два раза прошел через «дедовщину» (постоянное место дивизии и горячая точка), и на младший призыв я смотрел, как на своих воинов, а не как на рабов. Внутри меня всегда работала суть Александра Суворова – маленькая книжка из детства, сформировавшая позицию и отношение к армии.

Я любил и люблю армию, какой бы она ни была. Армия сформировала новый опыт, который часто выручает меня в жизни. Это отличный инструмент для развития личности, если им грамотно пользоваться. К сожалению, на тот момент я этого не понимал, и не полностью воспользовался такой возможностью.

Придя из армии, я оказался в совершенно новом мире, где мой опыт и навыки были почти не востребованными, и уже не приносили того успеха, как в прошлом. Мир изменился, сельское хозяйство уже не представляло интереса.

Да и меня особо это тоже не интересовало. Я скучал по армии и не находил себе места дома. Меня что-то глодало изнутри.

Решил устроиться в милицию, хоть что-то близкое к армии. Прошел тесты, но решения так и не получил: мне так и не сказали, прошел я тесты или нет. Возможно, меня просто не хотели обидеть, а время шло.

По блату будущей жены устроился водителем. И женился…

Сейчас анализируя этот шаг, пытаюсь понять: чем я руководствовался, решаясь на создание семьи? Чувства? Ну да – хотя, на мой взгляд, больше надуманные. Шаблон: должен после армии жениться? Ну, да – так было всегда. А вопрос: для чего мне тогда нужна была семья – остается в воздухе. Тогда у меня еще не было мудрости, чтобы ответить на этот вопрос. Как-то он в семье не обсуждался, и я был слаб в этой теме.

Поработал водителем, потом на лесоповале, и принял решение попробовать себя в Екатеринбурге. К этому решению и к изменению реальности я относился легко. Вместе с двоюродным братом мы осваивали новое пространство, « таксуя» на старой «пятерке» с картой Екатеринбурга на коленях:

– Ребята, подвезете до Космонавтов?

– Конечно, садитесь!

И как только дверь закрывалась:

– Подскажите, как лучше туда проехать?

– А вы не местные?

– Местные, только плохо город знаем!

– Понятно…