Далай-лама XIV - Буддийская практика. Путь к жизни полной смысла

Тогда достопочтенный Шарипутра, [побуждаемый] магической силой Будды, спросил Великого Авалокитешвару: «Если какой-нибудь сын[благородной] семьи или дочь[благородной] семьи захотят практиковать глубокое совершенство Мудрости, как следует учиться?» В ответ на это Великий Авалокитешвара так отвечал достопочтенному Шарипутре: «Если, Шарипутра, какие-нибудь сын[благородной] семьи или дочь[благородной] семьи захотят практиковать глубокое совершенство Мудрости, следует именно так истинно показать: „Ведь пять совокупностей поистине видятся пустыми в их самобытии!“ Здесь, Шарипутра, форма – пустота, а пустота – форма. Пустота неотлична от формы, форма неотлична от пустоты; что форма – то пустота, что пустота – то форма. Точно так же эмоции, понятия, кармические образования, сознание все пусты. Здесь, Шарипутра, все явления отмечены пустотой, не имеют признаков, не рождены и не преходящи, не загрязнены и не очищены, не ущербны и не совершенны. Поэтому, Шарипутра, в пустоте нет формы, нет эмоций, нет понятий, нет кармических образований, нет сознания, нет глаза, уха, носа, языка, тела, ума, нет видимого, слышимого, обоняемого, вкушаемого, осязаемого, нет явлений. Нет элементов, начиная от глаза и кончая сознанием ума. Нет неведения, нет пресечения неведения и далее, вплоть до того, что нет старости и смерти и нет пресечения старости и смерти.

Страдания, источника, пресечения, пути – нет. Нет познания, нет достижения, нет недостижения. Поэтому, Шарипутра, бодхисаттва живет, опираясь на Запредельную Мудрость посредством недостижения, и благодаря отсутствию психических препятствий бесстрашно, отринув превратное, в конце концов достигает нирваны.

Все будды, пребывающие в трех временах, полностью пробуждались к высочайшему подлинному совершенному прозрению, опираясь на Запредельную Мудрость.

Поэтому следует знать: мантра Запредельной Мудрости – мантра великого ведения, высочайшая мантра, несравненная мантра, успокаивающая все страдания, познаваемая истинной благодаря отсутствию заблуждений. Мантра Мудрости говорится вот так: ОМ ГАТЭ ГАТЭ ПАРАГАТЭ ПАРАСАМГАТЭ БОДХИ СВАХА.

Так, Шарипутра, должны великие бодхисаттвы осуществлять обучение глубокой Мудрости». Тогда Благословенный вышел из медитации и похвалил великого бодхисаттву, прозванного Великим Авалокитешварой: «Отлично! Отлично, сын семьи! Именно так, сын семьи, именно так, как показано тобой, следует осуществлять практику глубокой Мудрости на радость всем Так Ушедшим. Когда сказаны были Благословенным такие слова, возрадовались достопочтенный Шарипутра, и Великий Авалокитешвара, и те монахи, и те великие бодхисатгвы, и все присутствовавшие боги, люди, асуры, гаруды, гандхарвы, и мир возликовал от сказанного Благословенным.

Так заканчивается Сутра Сердца Благословенной Запредельной Мудрости.

Форма и пустота

Основываясь на давней традиции индийских и тибетских комментариев к Сутре сердца, я хотел бы предложить некоторую пищу для размышлений о ее ключевом месте: «Форма есть пустота; пустота есть форма. Пустота неотличима от формы; форма неотличима от пустоты». Это глубокое утверждение несет в себе следующий смысл:

• Все живые существа и предметы зависят от обстоятельств и своих частей и не могут существовать независимо от них. Они суть обусловленные проявления; следовательно, они лишены собственного существования. Поскольку все явления обусловлены, их природа пустотна.

• Наоборот, коль скоро существа и предметы не обладают независимой, или собственной природой, они должны опираться на другие факторы. Они неизбежно оказываются обусловленными проявлениями.

• Пустота форм неотделима от форм. Формы как таковые, возникающие и исчезающие под влиянием обстоятельств, по своей природе лишены собственного существования.

• Такое отсутствие собственного существования есть их конечная реальность, их фундаментальный образ существования.

• Говоря в целом, рождение и распад, возрастание и убывание, равно как и прочие свойства форм, возможны лишь потому, что формы пусты – лишены самодостаточного существования. Про такие явления, как формы, говорят, что они появляются из сферы, природа которой пустотна.

Потому в Сутре Сердца Мудрости и говорится: «Форма есть пустота; пустота есть форма. Пустота неотличима от формы; форма неотличима от пустоты». В этом смысле пустота и обусловленное проявление оказываются пребывающими в гармонии друг с другом.

Говоря коротко, пустотность форм не обусловлена пустотой: формы сами по себе пустотны. Пустота означает не то, что явления лишены возможности стать какими-либо другими объектами, но то, что они как таковые лишены собственного существования. То, что форма есть пустота, означает, что конечная природа формы – естественное отсутствие у нее собственного существования; будучи обусловленными проявлениями, формы лишены независимой самодостаточной сущности. То, что пустота есть форма, означает, что такое естественное отсутствие собственного существования (являющееся не чем иным, как отсутствием самодостаточного первоначала) делает возможным формы, которые представляют собой своеобразные игрушки пустоты или же возникают в связи с теми или иными обстоятельствами. Поскольку формы являются основой пустоты, пустота есть форма; формы возникают как отражения пустоты.

По моему собственному опыту, вывод о том, что вещи, будучи обусловленными проявлениями, лишены собственного существования, более доступен пониманию, чем вывод, что вещи должны возникать обусловленно, так как они пустотны. Рассудочно я знаю это последнее очень хорошо, но пережить это на уровне чувств гораздо сложней. Сейчас я часто размышляю над изречением из «Драгоценной гирлянды» Нагарджуны:

Сначала Нагарджуна задумывается, не может ли человеческое «я» быть сведено к физическим элементам тела – земле (плотным субстанциям), воде (жидкостям), огню (теплу), ветру (воздуху) и пространству (таким полостям, как, скажем, пищевод). Затем он исследует на этот предмет сознание, после чего задается вопросом, не может ли считаться «я» совокупность всего перечисленного. Наконец он риторически вопрошает, может ли «я» быть чем-то отличным от этого. Ни одним из этих способов отыскать «я» не удается.

Но Нагарджуна не приходит к выводу о нереальности «я» лишь на этом основании. В следующей строфе он утверждает, что «я» не является чем-то несуществующим, но представляет собой обусловленное проявление, возникающее в связи с шестью вышеперечисленными составляющими. Затем, основываясь на факте этой связи, он приходит к выводу, что «я» не является реальным: