Кендра Адачи - Ленивая гениальная мама. Как отделить важное от неважного и наладить жизнь по методу «ленивого гения»

Завтрак был отвратительным. Я не шучу: совершенно отвратительным. Я не только ощутила воцарившееся в комнате разочарование, но и увидела, что люди вокруг пытаются взвалить друг на друга необходимость поблагодарить таинственного повара за завтрак, который им позже придется заедать злаковыми батончиками.

Возможно, я переборщила, чуть не уволившись с работы после этого фиаско, но мне казалось, что это адекватный ответ на произошедшее. Я была раздавлена. Я пыталась всех поразить, показать, что справлюсь со всем сама: накрою идеальный стол, приготовлю идеальное блюдо и приму комплименты с идеальной скромностью. Вместо этого я, возможно, отравила кого-то из коллег. Я слишком переживала из-за неважных вещей.

Если вы вдруг сомневаетесь, то знайте: вот так «ленивые гении» точно не должны думать.

Если вам что-то небезразлично, вы стараетесь сделать это хорошо. Если вам небезразлично все, хорошо вы не сделаете ничего , а это, в свою очередь, заставит вас стараться еще сильнее. Привет, хроническая усталость.

Весьма вероятно, ваши попытки реализоваться во всех возможных областях сразу с треском провалились, как это было со мной. Умом мы понимаем, что сделать все нереально, но все равно пытаемся. За последние десять лет я потратила много времени на самоанализ и терапию, стараясь понять, почему я так стремлюсь быть идеальной буквально во всем.

У каждого из нас своя история, моя связана с насилием в детстве. (Да, такой вот резкий поворот, но теперь вы знаете, что я очень быстро перехожу к реально глубоким темам.) Мой отец и моя жизнь дома были непредсказуемыми, еще ребенком я поняла, что мои решения могут повлиять на мою безопасность. Если я была тихой, получала хорошие отметки и убиралась в своей комнате, отец не выходил из себя. И хотя его поступки не всегда были прямой реакцией на мои действия, я жила именно с этим ощущением. Я приравнивала безопасность к ценности и любви и поэтому относилась к своим решениям как к единственному мерилу собственной значимости. Я думала, что мне нужно быть идеальной дочерью, ученицей и другом, чтобы быть важной для кого-то.

Я так старалась быть на высоте, но папа не переставал объяснять, как мне стать еще лучше. Я помню, что в детстве чувствовала себя совершенно никчемной, не понимая, почему он считал, что у меня должны быть светлые волосы, а не темные, почему от меня ждали пятерок, но не хвалили за них или почему они с мамой были так несчастливы. Конечно, я была уверена, что проблема во мне: я недостаточно стараюсь или недостаточно идеальна, чтобы сделать наш дом счастливым. Это чувство собственной неполноценности было невыносимым и просачивалось в другие мои отношения.

Я была любимицей всех учителей, делала домашние задания заранее и без ошибок. Я была самой надежной вожатой и старостой и получала высшие отметки за каждый тест. Нет идеальных учеников, но я была к этому очень близка, полагая, что только за это меня смогут любить.

Помимо всего прочего, я старалась быть идеальным другом: не создавала ненужных сложностей, не рассказывала никому о своих проблемах и была хамелеоном в каждых отношениях. Никто не знал, что я стыдилась развода родителей, что отчаянно хотела быть красивой или что от коллапса меня отделяет одна-единственная ошибка. Я считала, что, если люди увидят несовершенные, травмированные части меня, наша дружба окажется под угрозой, а этого я никак не могла допустить.

Парадокс перфекционизма заключается в том, что стены, которые не дают другим видеть ваши слабые стороны, также мешают им по-настоящему вас узнать. Я всегда старалась спрятаться за идеальным фасадом, потому что сомневалась, что настоящей меня будет достаточно. Возможно, вы тоже так о себе думаете.

Я не пытаюсь залезть вам в душу, но, скорее всего, вы испытываете из-за чего-то стыд, страх или неуверенность и прикладываете массу усилий, чтобы это скрыть. Мы все делаем это, потому что мы люди, и совсем не обязательно корни такого поведения в чем-то настолько же страшном, как пережитое в детстве насилие. Все истории имеют значение, но помните, что зачастую они идут рука об руку с ложью о самих себе, в которую мы верим. У вас, у меня и у красивой незнакомки в соседнем супермаркете – у каждого есть истории, из-за которых мы слишком стараемся не в том, в чем нужно, и чем больше стараемся, тем сильнее лжем.

Ты слишком громкая и привлекаешь к себе слишком много внимания.

В отличие от сестры, тебе еще есть над чем поработать.

Ты слишком похожа на отца.

Ты недостаточно умна, красива, спортивна.

Это ты виновата в том, что она ушла.

Когда мы становимся старше, эти постыдные мысли и чувства никуда не уходят, они просто меняют обличье.

Ты недостаточно хорошо готовишь.

Как ты смеешь не хотеть детей.

Ты слишком много работаешь.

Наверное, ты что-то делаешь не так, раз до сих пор не замужем.

Ты плохая мать, раз позволяешь детям смотреть телевизор.

Никто не хочет с тобой дружить.

Упорные попытки произвести впечатление на других, спрятаться и побороть стыд, который неприятно колет вас изнутри, требуют больше сил, чем у вас есть. А теперь добавьте к этому еще необходимость стирать и отвозить детей в школу? Да, обычно так и бывает!

Когда упорные попытки не дают желаемого результата, кажется, что остается один вариант – сдаться.

Вскоре после катастрофы с церковным завтраком я сдалась: больше никаких попыток произвести впечатление, никаких переживаний. И я перегнула палку. Я заставила себя поверить, что есть только два варианта: стараться слишком сильно или не стараться вообще. Я забыла, что прикладывание усилий само по себе не является проблемой. Чудесно стараться в тех областях, которые для нас по-настоящему важны, но тогда я явно чуть не выплеснула ребенка вместе с водой.

Хотя мне приносит огромную радость выражать любовь к людям, готовя для них что-то вкусненькое, я заказывала пиццу, когда к нам приходили друзья, потому что считала, что домашняя еда – это перебор. Хотя спокойный и чистый дом полезен для моего мозга, работающего как белка в колесе, я оставляла бардак, потому что уборка – перебор.

Я перестала беспокоиться и стараться и почему-то все равно чувствовала себя уставшей.

Я и не подозревала, что можно одинаково уставать от переизбытка усилий и от их недостатка. Чтобы справиться с апатией и режимом выживания, нужно столько же сил, сколько требуется для соблюдения правил и стремления к безупречности. Тем не менее я включила режим «наплевать на все», чтобы скрыть тот факт, что мне совсем не наплевать. Мне нужно было как-то остановить безумные эмоциональные качели от слишком сильных переживаний из-за ерунды до тотального безразличия ко всему.