Екатерина Калашникова - GLASHA. История скайп-школы

Так на второй день пребывания в столице я повысила свой бомжовский статус до нелегального, обосновавшись на раскладушке в Грузинском культурном центре.

В сентябре 2006 года психически неустойчивый Мишико 1 1 Президент Грузии с 2004-го по 2013 годы. продал кому-то здание «Мзиури». На улице оказались ансамбли, вокальные студии, детский шахматный клуб… Да и вообще грузины России потеряли свой культурный центр на Старом Арбате.

Сейчас здание превратилось в страшную развалину грязно-желтого цвета, уродующую прекрасный Арбат. Но в 1994-м там вовсю кипела жизнь.

В гардеробе ресторана работала обаятельная Ольга Самуиловна, инвалид второй группы по здоровью и притом кандидат наук. А как вы, наверное, помните, в то время устроиться гардеробщицей для кандидата наук было невероятной удачей. Обычно они вместе с доцентами торговали на «Черкизоне», о чем нам оставил свидетельство неподражаемый Сергей Трофимов в своей песне «Вот комедия какая»: «По диплому я – конструктор-инженер, // И поверьте, что не худшего разряда. // Нас когда-то детям ставили в пример, // А теперь я продавец седьмого ряда».

Ольга Самуиловна отличалась вселенской сердобольностью – об этом знали все собаки, кошки и алкаши в округе.

Кроме того, у нее были потрясающие друзья: поэт и бард Александр Дулов, жена Андрея Битова Наталья, поэтесса Лидия Иотковская, внучатая племянница академика Харитона, правозащитница Елена Закс.

Именно тетя Оля ввела меня в круг московской интеллигенции, оказала огромное влияние на мое развитие, духовно поддерживала и продолжает поддерживать меня все эти годы.

Теперь я с гордостью могла сказать: «Я ночую у тети», и никто не смел заподозрить меня в лукавстве.

Мне всегда была интересна жизнь других людей. Особенно если у человека имеется длинная, насыщенная биография. Всегда поражаешься, какие совершенно незначительные случайности вызывают невероятные изменения, приводят к невообразимым последствиям. Удивительно, как раскрывается потенциал личности в критических ситуациях.

После своего необычного попадания в грузинский ресторан я начала присматриваться к невиданной московской жизни. Ночами гуляла по Арбату, заглядывалась на огни казино «Метелица», на диковинные дорогие машины, на роскошно одетых людей. Но в заплеванных арбатских двориках кипела совсем другая деятельность: ежедневно бомжи дрались за кусок хлеба или бутылку, наркоманы ширялись на ступеньках, «ночные бабочки» удовлетворяли непритязательных клиентов прямо в подъездах. Бродили в своих оранжевых балахонах чудные бритые буддисты, кришнаиты; неформалы лабали непривычную музыку; артисты интерактивно развлекали разномастную публику. Наступало лето. Скучать было некогда.

Но в какой-то момент мне, видимо, пришла пора перейти из посудомоек в другую сферу. Я опять-таки увидела объявление на столбе: «Приглашаются сиделки по уходу за больными, оплата 10 рублей в час».

Немного математики. Когда я работала в волгоградском онкологическом диспансере, моя зарплата официально составляла сто восемьдесят рублей в месяц (это с надбавкой за вредность радиологического отделения). В ресторане я получала двести рублей на руки, плюс неограниченное питание и бесплатное проживание, соответственно, за три месяца я не потратила из этих денег ни копейки. Они, любовно завернутые в тряпочку, лежали на дне моего полиэтиленового пакетика, с которым я прибыла из Волгограда.

Десять рублей в час казались мне нереальной суммой (двести сорок рублей за сутки?). И вот, отпросившись на пару часов у грузин, я пошла на собеседование.

Интеллигентный молодой человек был очень любезен. Он сказал, что выходить на работу я могу прямо завтра. Но в залог попросил мой паспорт, трудовую книжку и диплом.

Обратно я возвращалась в некоторых сомнениях, да и перед моими новыми друзьями было неудобно. Как будто бы я собиралась их предать. Каково же было мое изумление, когда, вернувшись, я обнаружила на своем месте Лильку-молдаванку, прежнюю работницу. Она очень эмоционально рассказала, что встретила, как ей казалось, «любовь своей жизни» и, не раздумывая ни минуты, прыгнула к нему в «Мерседес». Однако счастье оказалось недолгим, и вот она снова здесь.

Лилькины заплаканные, умоляющие глаза помогли мне сделать нелегкий выбор. Так началась новая глава моих приключений.

Сиделкой я работала больше года. За это время я перебывала практически во всех больницах столицы. Я видела, как люди меняются в болезни и горе. Как беззаветно ухаживают за своими близкими одни родственники и как легко бросают родных на произвол судьбы другие. Как могут умирать люди: одни – с достоинством, вторые – со страхом, третьи – с проклятиями, а четвертые – просто счастливыми.

Мне очень повезло с первой пациенткой, бывшим директором фабрики «Красный Октябрь». Я ухаживала за ней после инсульта. Нас разместили в шикарной ВИП-палате. Мы провели вместе полтора месяца, постепенно двигаясь к выздоровлению. Я делала ей массаж, и парализованные конечности постепенно обретали подвижность: через пару недель мы уже начали подниматься в кровати и делать укладку. Старушка реабилитировалась поразительными темпами и ушла из больницы своими ногами. Я же за это время перепробовала всю продукцию кондитерской фабрики, которую приносил сын моей подопечной мне и всему медсоставу больницы.

Сейчас фабрику вынесли за МКАД, а ее здание превратилось в супермодное тусовочное место. Однако каждый раз, читая прежнюю вывеску, я вспоминаю вкус шоколада и рассказы Анны Андреевны про товарищество «Эйнем» (таким было дореволюционное название фабрики, основанной в 1889 году) и производство спецпайков с повышенной калорийностью для бойцов во время Великой Отечественной войны.

С этой семьей был связан интересный случай. Когда сын пациентки увидел чудодейственный эффект от массажа, он между делом спросил, не сделаю ли я массаж его попугаю. Огромный какаду, неудачно повернувшись в клетке, сломал крыло. Пришлось наложить ему гипс. После чего доктора прописали массаж, но никто не берется его делать.

А надо-то всего пять сеансов. Пообещал, между прочим, двести долларов, но я что-то не решилась.

Через пару месяцев я разговаривала со своим учителем истории из Волгограда по телефону и, как курьез, рассказала ему про это предложение. Ответ историка был лаконичен: «Давай адрес, я выезжаю».

Не знаю, как объяснить тот факт, что в самом отдаленном районе Волгограда, в школе, окруженной с обеих сторон общежитиями рабочих алюминиевого завода и бараками бывших заключенных, выпущенных на поселение, так называемую «химию и ЛТП», был замечательный состав учителей (чего совсем нельзя сказать о составе учеников).