Долма Джангкху - Экодизайн в китайской традиции

В рамках шестидесятилетнего цикла двенадцатичленный ряд ассоциировался с зодиакальными животными, а десятичленный ряд – с пятью мировыми «первоэлементами», рассматриваемыми в мужском и женском аспектах. Космологическая пентада определяла осмысление китайцами самых разных сфер жизни. Ей соответствовали такие традиционные для Китая формулы, как пять этических постоянств, пять цветов, пять вкусовых ощущений, пять музыкальных нот и т. д. Кроме того, сезоны года и пять «первоэлементов» связывались с восемью триграммами «И цзин» («Книга перемен»), представлявшими в китайской традиции фундаментальный набор символов действительности.

Различные порядки счисления времени в Китае складываются в единую космологическую систему, которая интегрирует в себе различные силы и ритмы мирового движения, а также сами понятия циклического и линейного времени. Подобное совмещение было возможно на основе принципа спирали, символизировавшей циклическое «развертывание» и «свертывание» Вселенной.

В Китае Новый Год издревле был самым главным праздником, самым торжественным, радостным и продолжительным. Для китайцев цикл мирового времени совпадал с круговоротом времен года, с вечным циклом оживания и умирания природы. Новый год знаменовал для них полное и всеобщее обновление мира, а родившийся в старом году ребенок после встречи Нового года считался повзрослевшим на год. Новый год перед каждым открывал новую страницу жизни, вселял надежду на новое счастье. Так что если начинать новую жизнь в художественно благоустроенном по китайским принципам доме, то стоит начать с Нового года.

Познакомимся с тем, как справляют Новый год сами китайцы. Новогодние празднества – не просто время пиршеств, увеселений и приятного безделья, которых ждут и помнят целый год. В них отражаются все стороны культуры и быта китайцев – от религиозных верований и семейного уклада до хозяйственной деятельности и эстетических вкусов. В это время китайцы окружены символами и художественными формами.

Новый год, который встречали на исходе зимнего периода, в преддверии весны и весеннего сева, возвещал о скором пробуждении жизненных сил природы. Новый год в Китае отмечался в первое новолуние после вхождения Солнца в созвездие, именуемое в западной традиции Водолей, что в переводе на григорианский календарь происходит не ранее 21 января и не позднее 19 февраля. Примечательно, что когда в Китае было введено европейское летосчисление, старый Новый год получил название Праздник весны (Чуньцзе).

Своеобразной прелюдией к новогодним торжествам можно считать обряды восьмого дня последнего месяца. В этот день традиционно устраивали маскарадные шествия, символизировавшие изгнание нечисти, а также приносили жертвы предкам и богу домашнего очага, чтобы возродить животворящую силу земли. В народном быту был широко распространен обычай готовить «кашу восьмого дня ла» (ла-бачжоу). Для ее приготовления хозяйки использовали до двух десятков компонентов: крупы различных злаков (но не муку), специальный «старый рис», долго хранившийся в кладовой, финики, каштаны, миндаль, бобы, фасоль, сливы, кедровые и грецкие орехи, арбузные семечки, горох, зерна водяной лилии и пр. Готовую кашу, разложенную в чашки, покрывали сахарной пудрой и корицей. Первую чашку ставили на алтарь предков, а часть каши полагалось до полудня разослать в подарок родственникам и друзьям. Чашки с кашей, предназначенные в подарок, нередко украшали сверху фигуркой льва с головой из грецкого ореха, туловищем из боярышника, лапами из стеблей лотоса, когтями из арбузных семечек и с мечом из лотосового корня в лапах.

Во многих районах Китая приготовления к встрече Нового года начинались после полнолуния последнего месяца. Обычай предписывал расплатиться со всеми накопившимися за несколько последних месяцев, а иногда за целый год долгами.

За неделю до Нового года жители Китая совершают обряд проводов на Небо божества домашнего очага Цзаошэня, больше известного в народе под именами Цзаована или Цзаоцзюня. Цзаован считается посланцем небесного Повелителя судеб, определяющего срок жизни каждого человека. Он сообщает обо всех событиях, плохих и хороших, происходивших в доме, от него зависят счастье и благоденствие семьи.

Цзаован обитал в нише стены за очагом. Здесь хранился его отпечатанный на бумаге портрет. Исторические сведения об облике Цзаована весьма противоречивы. В древности, согласно некоторым данным, он имел устрашающий вид и всклокоченные волосы – вероятно, по ассоциации с клубами дыма, поднимавшимися из очага к небу. В течение последних нескольких столетий домашний патрон повсеместно имел вид почтенного мужчины, изображавшегося в паре с супругой, если он украшал семейный очаг, или одиноким, если его портрет вывешивался в других местах, например в лавке. Те, кто не располагал портретом, довольствовались полоской бумаги «счастливого» красного цвета.

Согласно народному поверью, Цзаован с особенным пристрастием наблюдал за поведением женщин, следя за их поведения на кухне, и им приходилось вести себя осторожно: не расчесывать волосы, не браниться, не ставить грязные вещи на очаг и не резать на нем, и пр. Запрещалось также жечь на кухонном огне исписанную бумагу, ибо Цзаован мог ошибочно доставить сожженную бумажку небесному владыке. Хотя Цзаован доставлял больше всего хлопот женщинам, поклонение ему по традиции было привилегией мужчин. Однако в наши дни мужчины уже не обладают монополией на принесение жертв Цзаовану, а в некоторых местах ему поклоняются преимущественно женщины.

Обряд проводов Цзаована проходил следующим образом. В благоприятный для его отбытия час перед изображением бога зажигали свечи и благовонные палочки, ставили подношения – главным образом сладкие блюда: конфеты из сахара, засахаренные фрукты, жареные бататы. По всему Китаю обязательной принадлежностью обряда было пирожное из клейкой рисовой муки, так называемое новогоднее пирожное (нянъгао). Рот бога мазали жертвенным пирожным или медом, чтобы губы у него слиплись и он не мог много говорить в небесных чертогах или, по крайней мере, пребывал в благодушном настроении и говорил только хорошее о своих подопечных.

На алтаре Цзаована водружали четыре стебля сахарного тростника, которые называли «ногами лошади Цзаована». Северяне ставили для лошади Цзаована блюдце с водой и мелко нарезанным сеном, рядом клали красный шнурок – узду для Небесной лошади. Иногда зажигали ветки сосны и кипариса, символизировавших долголетие. Дым от горевших веток олицетворял облака в небесах, куда направлялся кухонный бог.