Александр Амелин - Путешествие в прошлое

Я проснулся от света. Стою в комнате, где происходило предыдущее свидание с загадочной Незнакомкой. Никого нет, я один. Подошел к креслу. Накатывали волнами воспоминания о прошлом свидании, ее свобода и смелость восхищали. Вдруг услышал шорох, обернулся. Из-за полога вышел пес, на голове голубой бант. Он прошел к креслу, коснувшись меня хвостом. Сел, посмотрел мне в глаза и тряхнул пару раз головой, пытаясь сбросить бант. Потом уставился на полог, там стояла его хозяйка.

На ней фиолетовый бархатный жакет, синяя юбка до пола, голубая бахрома на подоле, концы ее позолочены. Спереди юбка приподнята, видны ноги в сандалиях. Широкий пояс вишневого цвета поддерживал грудь. Белая блузка с манжетами, застегнутыми золотыми брошами. На стоячем воротничке — крест на крест золотая цепочка. Концы цепочки ложатся на грудь, на них висят бляшки-чеканки: справа — солнце, слева — месяц. Волосы туго сплетены в две толстые косы, уложены спиралями по левую и правую стороны головы и удерживались лапками крупного золотого рака. Клешни смыкались надо лбом, как венец. Глазки рака сверкали крупными рубинами.

Она искоса наблюдала за мной. Не знаю, что сказать, растерялся. Я уже привык к ее простым одеяниям и не ожидал такой строгой изысканности. Она продолжала, не мигая, смотреть на меня. Подошла к креслу. Пес привстал. Тыкал носом в ее локоть, видимо подталкивал ко мне.

— Мы с тобой видимся, когда ты не ожидаешь, когда забываешь обо мне.

— Я до сих пор не верю в реальность…

— Замечательно.

— Почему?

— Я — женщина, или ты любишь меня как человека?

Я уловил иронию в голосе, но не понял. Само сказалось:

— Как женщину.

— Что ты чувствуешь ко мне?

— Я не умею говорить о любви.

— Когда мужчина находит правильные слова о любви, нет места глубокому чувству. Слова — это результат уже пережитого. Что ты сейчас чувствуешь?

— Не могу разобрать на детали, всего так много и все так едино. Прислушиваюсь к себе и нахожу то нежность, то жадность, то беспредельную щедрость. Меня пугает конкретность, она что-то обесценит.

Я замолчал. Она не торопила, выждав паузу, осторожно спросила:

— О чем молчишь?

— Я в восхищении и поражен моим состоянием. Такое очень редко бывает, а с тобой оно — постоянным фоном и даже мешает думать. Я сделал открытие: сильнейшим наслаждением является обожествление, а не обладание. Надо же, обладание мне не интересно, оно какое-то плоское, жалкое, скудное.

— Что ты чувствуешь, когда я обнажена?

— Меня лихорадит. Чувства, ощущения… трудно осмыслить. Вместе с восхищением приходит робость. Хочется тебя, как ребенка, оградить от всего. Когда вижу твое веселое настроение, хочется ласкать…

Она беззвучно смеется, — как ребенка?

Я молчу, растерян и смущен, как будто меня раздели. Ляпнул, видимо, из чувства самозащиты, — все-таки ты не в моем вкусе, — и сразу пожалел об этом.

— Твой идеал — обычная выдумка. Я добилась, ты начал понимать красоту. Меня забудешь, но то, что я подарила, останется в тебе навсегда. Возможно, мы встретимся столь нескоро, что в следующей жизни ты будешь другим.

Я сосредоточился на ней. Пытаюсь понять ее, увидеть. Она улыбнулась:

— Кстати, тебе приходилось быть женщиной. Ох, и вредная была бабенка. Она пережила много супругов и всех тиранила. С годами становилась все изощренней в ласках и все более требовательной в миру. Наплодила много детей и все же оставила мир сей. Многие с облегчением вздохнули, особенно священник местного прихода. Похоронили тебя с почестями и даже надгробие было с почтеннейшей эпитафией. Но какой-то охальник заменил его глыбой, очень напоминающей фаллос, на что местный священник быстро среагировал и всю неделю отпускал грехи всем мужчинам.

Видя мою обалделую физиономию, она слегка прикрыла рот рукой и беззвучно смеялась. Когда я пришел в себя, она уже разразилась нормальным смехом.

— Если возникла ситуация, не способствующая разговору, а мужчина не делает попыток улучшить, то надо самой, пусть глупо, но пошутить. Ох, от собственной глупости даже жарко стало.

Она стала снимать жакет. Я помог. Она продолжила:

— Любопытный вопрос: почему мужчины предпочитают любить глупых женщин, а умных — только уважать?

— Что такое любить? В этом есть и уважение.

— Я не об этом. Я о противоречиях в поведении человека. Он пытается управлять своими чувствами, но часто можно слышать: «Сердцу не прикажешь». Внимание человек направляет на внешнее, изучает это внешнее, чтобы использовать. Он глубоко убежден в первичности всего материального и может понять закономерности лишь вне себя. Но многие явления затрагивают связь между сутью человека и средой, здесь его неразвитое сознание беспомощно. Ваши ученые делают попытки разобраться в трех ипостасях: физиологии, психологии, уме. Познания в этих областях ограничены, поскольку не затрагивают основы — сути человека. Ее ядром являются чувства — законы космоса. Ученые отрицают это, они уверены, что чувства — это результат психической деятельности человека и определяют качества натуры. Ученые считают, что чувства можно развить, так как воспитанный человек проявляет чувства, а невоспитанный — примитивен. Многие путают эмоции с чувствами, чувство такта с культурой, хорошие привычки с… тактичностью или сочувствием.

Воспитанием можно приоткрыть чувства или заглушить их, но и только. Чувство невозможно приобрести и развить, если в исходном положении оно равно нулю. В любой галактике, в любой Вселенной единый принцип распределения энергии и информации от большего к меньшему. Необходимо затрачивать усилия на приумножение духовного или… приобретение и развитие материального, иначе клетка станет «умнее» человека. Чтобы испытать вдохновение, восторг, необходимо затратить труд на свое развитие. Человек вашей эпохи склонен получать простые удовольствия при меньших затратах, а свои возможности определяет и ограничивает умом. Ум тесно связан с миром иллюзий. Он лежит на поверхности сути, поэтому легче брать что? Конечно — иллюзии, обосновав их логически. Ученые считают, если разграничить, то легко осмыслить, а потом понять и осознать. Такая позиция приводит к ошибкам. Подыскивая объяснения, они заблуждаются, поскольку не там ищут. Во всех явлениях, касающихся человека и души, нет границ. Так и в понимании должна присутствовать интегральность. Легко написать, но написанное понять другому трудно. Человек написавший считает, что проще и ярче не скажешь, почему? Потому что он говорил сам с собой. Вы считаете, слово познали лучше, чем ваши предки, но в действительности вы научились блефовать.