Григорий Курлов - Путь к Дураку. Книга 2. Освоение пространства Сказки, или Школа Дурака

Блаженные на Руси всегда почитались «божьими людьми», то есть теми, кто «помечен Богом». Ведь Блаженный — это тот, кто уже достиг, кто уже в счастье, «во благе» . К ним относились с большим уважением, а к их странным, но часто провидческим словам всегда прислушивались и передавали друг другу.

Пожалуй, лишь у нас существовал своеобразный институт юродивых, то есть целая прослойка людей не от мира сего. Причём очень показательно, что юродивым часто считался вовсе не душевнобольной человек, а напротив — совершенно здоровый, но исповедующий иные ценности, воспринимающий Мир иначе, не так, как все, и благодаря этому как бы стоящий одной ногой уже вне него, за его пределами.

Как в раннехристианских, так и в суфийских традициях на стезю юродивого, «городского» или странствующего «сумасшедшего», часто вполне осознанно и добровольно , становились люди, достигшие очень высокого духовного уровня.

Это позволяло им обрести реальную свободу от социумных пут, но не убегая при этом от самого мира, по примеру многих мистиков, а, напротив, оставаясь в гуще мирских событий и отношений.

Даже в наше время, встречая на востоке внешне полубезумного дервиша, никогда нельзя точно сказать, кто же это на самом деле — человек, безвозвратно поглощённый безумием, или просветлённый, пользующийся «без-умием» как инструментом.

Поэтому как бы странно это ни показалось и как бы столь же «полубезумно» ни выглядело, но у нас есть все основания считать, что роль Дурака в процессе развития и становления сознания как отдельных людей, так и сознания коллективного, общечеловеческого всегда была весьма велика.

Более того — Дурак во многом является предопределённой, необходимой и даже ключевой фигурой в процессе эволюции человеческого сознания.

Вы ещё не забыли, что мы обитаем не в самом Мире, живом и непредсказуемо многообразном, а лишь в его достаточно плоской и бледной копии — «описании Мира»? В том самом описании , которое мы создаём своим «знанием» о том, «каким этот Мир должен быть».

В таком застывшем и незыблемом виде «описание Мира» имеет мощную тенденцию к самоомертвлению, к загниванию, как, впрочем, любая другая искусственная система, лишённая естественной внутренней динамики.

Оживить такой «мир», создать в нём новый импульс творческого развития может только кризис. А это всегда развал, утрата прежних узаконенных ценностей и ориентиров и вынужденный пересмотр изжившей себя мировоззренческой позиции, поиск новых моральных и нравственных критериев. То есть создание очередного, но уже обновлённого «описания Мира».

Если вы ещё не забыли теорию Ильи Пригожина, то знаете, что развал и разрушение — это совершенно необходимые условия развития любой системы.

Смех Дурака, разрушая незыблемость ментальных установок, удерживающих фиксированность границ «описания Мира», оказывается очень действенным инструментом для такого «эволюционного обновления».

То есть — когда в социуме происходит «мощное и неудержимое наступление на грабли», Дурак столь же неудержимо хохочет, напоминая всем, что «если идёшь за стадом, то в дерьмо вляпаешься обязательно».

Дурак помогает обнажить «изнанку души человеческой». Он вытаскивает из тайников социумного сознания на свет Божий то, что стыдливо было там припрятано как от чужих, так и от своих глаз. И теперь, просмеянное, принятое и уже безопасное, оно позволяет обрести новое качество сознания и выйти на новый виток развития.

Бесстрашно и беспощадно высвечивая все тёмные стороны человеческой природы, обнажая и выставляя их на всеобщее обозрение, Дурак создаёт уже не прежнее плоское и одномерное «приглаженное и прилизанное» видение Мира, но объёмное, многомерное и Цельное.

«Крыша над головой мешает людям расти», — говорит Ежи Лец. «Поэтому да здравствует «крышесъезд»!»— радостно провозглашает Дурак.

То есть любой рост, в том числе и духовный, делается возможным лишь при условии непрерывной переоценки ценностей, долго казавшихся незыблемыми, и периодического отказа от устоявшихся взглядов, принципов и законов. Именно поэтому Дурак становится не чем иным, как ключом к обновлению нашего Мира, а смех Дурака — паролем для прохода в новое, ещё не освоенное измерение человеческого существования.

Вот и оказывается, что испокон веков Дурак был совершенно необходим для поддержания здоровья социума, для его периодического обновления. Появляясь в разные времена и в разных странах в обличьях Шута, Паяца, Скомороха, Петрушки, Полишинеля, Панча, Пульчинелло или Карагеза — Дурак всегда оставался на границе двух Миров — кукольного социумного и Хозяйского Божественного, выполняя роль посредника в общении с пространством безграничного и свободного Космического Сознания, проводником в него.

Если же в социуме не хватало «добровольцев», сознательно ставших на путь Дурака, то их дефицит всегда компенсировался Дураками «вынужденными», как бы стихийно выдвинутыми массами, и поэтому почти никогда не осознающими своего «статуса».

И тогда некоторые люди, как правило находящиеся в центре общественного внимания, — политики, деятели искусства, учёные — начинали вести себя откровенно неадекватно, экстремально и эпатажно, часто балансируя в своих поступках и образе жизни на грани дозволенного, а иногда даже — за ней.

Таким образом происходила раскачка устоявшихся норм и правил поведения, ломка устаревших критериев «правильности» ( «многие великие истины были вначале кощунством»— Бернард Шоу) и, как следствие, постепенное, но неизбежное обновление прежней картины мира, создание в ней новой динамики.

Более того — иногда нечто подобное (то есть спонтанное и стихийное пробуждение своего «внутреннего Дурака») происходит уже с каждым из нас, заставляя на время превращаться в «белых ворон» или даже «впадать в детство», а по сути — провоцирует неадекватность в нашем поведении и нестандартные поступки. «Нет ни одного по-настоящему умного человека, который бы рано или поздно ни обнаружил, что он дурак» (Г. К. Честёртон).

Как ни странно, но именно такие (увы, как правило, нечастые) проявления «внутреннего Дурака» и являются признаком реального взросления, позволяя окончательно не омертветь в этом до предела «засерьёзненном мире» и хоть понемногу, но всё же расширять тесное пространство своей «зоны комфорта».

Нам трудно сейчас отследить происхождение слова «Дурак», его этимологию, мы можем провести лишь опосредованное исследование доступными нам средствами. И интересная, хоть и вполне закономерная картина получается у нас при этом.