Геше Роуч - Как работает йога. Исцеление и самоисцеление с помощью йога-сутры

Я кивнула и улыбнулась. Он явно схватывал все это довольно справно, и сами позы, и соображения о том, как эти самые позы работают. Я понимала, что все это поможет ему выздороветь.

— Итак, если все в мире вокруг нас — вроде земли, тогда наши мысли — и все различные части ума — вроде звезд: крошечные светящиеся точки, вспышки осознанности, рассыпанные по телу. И самые важные из них связаны с центрами, о которых уже шла речь: самые значимые пересечения каналов по всей длине спины — вдоль канала, самого важного из всех. Этот канал Мастер описывает так:

Направь усилие

На Полярную Звезду,

И ты поймешь

Их движение.

На этот раз я провела линию костяшками пальцев вдоль всей спины коменданта, посередине, от макушки головы до поясницы, как раз напротив пупка. — Это — срединный канал, проходящий через тело подобно сердцевине, оси, от которой ответвляются все остальные каналы. Он — словно Северная или Полярная Звезда, которая покоится на вершине незримой великой оси, вокруг которой в течение ночи обращаются остальные звезды.

Только благодаря этой неподвижной оси мы можем наблюдать движение звезд, и только благодаря срединному каналу можно понять, как звезды внутри нашего собственного тела — наши собственные мысли и вспышки осознанности — двигаются вдоль каналов. Ибо это есть канал самого понимания: канал, по которому движутся добрые мысли — о чистоте и благе, о покое и мудрости.

Еще какое-то время я подержала палец на том самом месте, где у коменданта болела спина и представила, как откроется его срединный канал, откроется тому, чему он когда-то был открыт, а потом — и дальше, бесконечно дальше.

— Присаживайся, — сказал комендант в самом начале нашего следующего занятия, — У меня для тебя хорошие новости.

Сердце подпрыгнуло; разумеется, он решил, что книга — моя, и что я могу быть свободна. Но следом за этой пришла другая мысль: моя работа была еще не завершена ни с комендантом, ни с другими двумя несчастными душами. Но мне не пришлось принимать решения.

— Пристав говорит, что ты попросилась поработать, — начал он, и я… прошлась пальцами по заскорузлому шраму на руке.

— Да, правда, — ответила я, — следуя вашей рекомендации, сударь.

— Ну так вот, я счастлив уведомить тебя, что пристав договорился с одной женщиной, которая живет в небольшом квартале на западе отсюда, — комендант махнул рукой в сторону задней стены тюрьмы, — Будешь ткать для нее сколько она скажет. Она будет платить приставу, а пристав будет покрывать ее затраты на твою еду и проживание.

Легкий вздох радости сорвался с моих губ:

— Проживание? Я буду жить… жить у этой женщины?

— Да, — улыбнулся комендант, — и, должен отметить, пристав проявил настоящее великодушие. После обстоятельных размышлений я одобрил это решение, по двум причинам.

Я подняла брови.

— Во-первых, книга у меня, а также то, что ты называешь бесценными записями. Как бы то ни было, у меня есть ощущение, что они действительно имеют ценность, и ты не бросишь их за здорово живешь.

Я кивнула — это было более чем верно. Я поклялась Катрин, что доведу перевод и свои записи до окончательного вида и сделаю из них настоящую книгу для других людей. Выполнение этой задачи было одним из смыслов всей моей жизни, и, значит, стоило самой моей жизни.

— А во-вторых, тебе стоит уяснить еще кое-что, — продолжил он, — если ты попытаешься бежать, тебя поймают. Что бы ты там ни думала о нас троих, ты должна понимать, что сыскные короля — его личная служба, по всему королевству — неумолимы и сноровисты, особенно когда дело касается беглых заключенных. Ты в итоге опять окажешься здесь или даже где похуже, но на этот раз виновная в куда большем злодеянии, заслуживающем годы в этой дыре — независимо от того, твоя ли окажется книга в конце концов или нет. Я достаточно ясно выразился?

Что-то ёкнуло у меня под ложечкой. В отношении пристава что-то было не так в том, что обо всем этом говорил комендант. Но я также осознавала, что была всего лишь арестанткой, а это означает отсутствие выбора — или отсутствие осознания наличия такового, в любом случае.

Поэтому я просто кивнула, и дело было сделано.

— Ты будешь являться в участок раз в день с утра и оставаться столько, сколько потребуется, чтобы выяснить, нуждаюсь ли я в твоих услугах в тот день или нет, — добавил он.

Я вновь кивнула, и он приготовился к занятиям. На сей раз я велела ему встать ко мне спиной и снять рубаху еще до того, как мы принялись за позы.

— Вам необходимо знать еще кое-что о том, как работают каналы, — сказала я, — особенно три основных: солнце, луна и осевой, вокруг которого все и обращается, — я прошлась вдоль трех каналов тремя пальцами одновременно, — тогда вы по-настоящему поймете, что позы делают с вашей спиной — большую часть того, как в действительности работает йога.

Комендант был весь внимание, стоя лицом к стене — думаю, ему нравилась эта часть занятия, когда нужно было только слушать без необходимости смотреть мне в лицо, спокойно представляя все эти каналы, пока я о них говорила.

— Итак, мы говорили о том, что мысли двигаются по этим трем каналам… — начала я.

— Дурные мысли о внешних вещах двигаются по правой стороне, дурные мысли о самих мыслях — по левой, благие мысли — вверх и вниз вдоль срединного канала, — процитировал он.

Он явно размышлял над этим дома, что намного упростит наше сегодняшнее занятие. Катрин настаивала, чтобы я трижды мысленно пересматривала каждое занятие перед следующим, и я считала этот подход одним из величайших приемов нашей древней духовной линии.

— Господин комендант! — Караульный вломился в дверь и замер при виде старшего по званию без рубахи.

— Караульный! Что вы себе позволяете?! Когда вы, наконец, научитесь стучать?

— Господин комендант! Беспорядки! Мы… вы должны немедленно вмешаться!

Комендант начал натягивать рубаху.

— Где? — сурово спросил он.

— Да прямо перед входом во двор, господин комендант! На дороге, господин комендант!

Комендант потянулся за своей дубинкой, которая стояла в углу, собирая пыль.

— Потребуется ли подмога? — отрывисто спросил он, — Сколько народу втянуто?

— Да вообще никакого народу, господин комендант.

— Никого? — Комендант замер, одной рукой схватившись за дубинку, а другой — за свою больную спину.

— Ну да, господин комендант, только корова, господин комендант!

— Корова?

— Корова, господин комендант! Доедает последние остатки изгороди во дворе, господин комендант!

Я вообразила двор перед участком — плоский уродливый клочок земли, без всякой зелени. Если там и была какая-то изгородь, то я не заметила ее, пока меня вели сюда.